— Я твой адвокат, — сказала Трейси, представившись.
Руди улыбнулся.
— Знаю, — ответил он. — Мать мне о вас рассказывала. И еще добавила, что вы самая лучшая.
Теперь настала очередь улыбнуться Трейси. Она даже порозовела от удовольствия.
— Про это ничего сказать не могу, но мы будем изо всех сил стараться, чтобы вытащить тебя отсюда.
— Знаю, — повторил Руди с таким доверием, что это тронуло даже Трейси.
Большинство ее клиентов доверчивостью не отличались, зато проявляли гораздо больше требовательности и не скупились на цветистые выражения. Она почувствовала, что обязана предупредить подопечного.
— Но ничего не могу гарантировать. Всегда есть шанс проиграть дело.
— Знаю, — в третий раз сказал Руди и улыбнулся. — Но вы постараетесь.
Трейси не нашлась что ответить на его рассудительные слова и приступила к делу:
— У меня к тебе несколько вопросов. Я хочу, чтобы ты просто на них ответил. Подробнее поговорим позднее, когда я получу копию твоего заявления полиции. А пока отвечай на вопросы, и все. Договорились?
— Договорились. — Улыбка не сходила с лица обвиняемого. «Неужели он не понимает, где находится?» — удивилась Трейси.
В тот же день она подала ходатайство об освобождении Руди под залог. За него не вносили залога, и Трейси сомневалась, стоит ли вообще готовить такое ходатайство: мать обвиняемого, судя по всему, не имела возможности пополнить сокращающуюся сумму предварительного гонорара и не располагала собственностью, которой можно было бы воспользоваться для обеспечения кредита. Залог при таком серьезном обвинении переваливал за сто тысяч долларов — это в лучшем случае. Элене никогда не набрать столько денег и не убедить никакого поручителя действовать в ее интересах. С практической точки зрения это действие было пустой тратой времени. Но оплачиваемого клиентом времени. А профессия Трейси в том и заключалась, чтобы бурлить в рабочие часы.
Когда Г.В. встретился с Руди, его не удивило, что парень даже в тюрьме не потерял оптимизма. Психиатр, находясь в резидентуре,[14] целый год работал в Коннектикуте с отсталыми детьми и заметил, что они всегда отличались хорошим настроением. Он запомнил замечание одного из коллег, когда они наблюдали, как смеялся и веселился класс: «А еще говорят, что они отсталые. Ни за что не поверю».
Слова всплыли в памяти Г.В., когда Трейси сказала ему, что Руди отстает в развитии и потому не сумел отказаться отвечать на вопросы детектива Брюма. Никто из запомнившихся ему детей не отказался бы. Только вот трудно будет объяснить это судье.
