— Отца?
— Нет, что ты! Отец ударил его. Мы ужинали у Романо, и они поспорили об апостольской преемственности[22] абиссинской церкви. Странно! Обычно Палка спорил о политике. Праздновали мы победу одной лошади. Ужин был хороший, они немного выпили, и вот поспорили. Данстабл говорит, есть преемственность, а Палка — еще чего, куда ей! Слово за слово, Данстабл схватил фруктовый салат и уже занес миску, но твой отец вцепился в индейку и одним махом уложил его, как crepe suzette.[23] Жаль, не успели заключить пари! Палка вообще хорошо орудовал птицей, он и фунта сшиб с ног холодным гусем. Значит, Данстабл не простил… а ведь тридцать лет прошло!
— Во всяком случае, он взвился, когда услышал, чей я сын.
— И подумай, они бы не узнали эту абиссинскую церковь, если бы ее поднесли на блюде! Да, Бидж?
Бидж немного пыхтел, он уже не был стройным лакеем, как восемнадцать лет назад.
— Миледи просит зайти мистера Халлидея, — сказал он. Галли протер монокль, и даже вставил, но с таким чувством, что вскоре придется его протирать.
— Не знаете, зачем?
— Нет, мистер Галахад.
— Что ж, иди, Джонни!
Оставшись один, Галли вернулся к размышлениям. Птицы пели, цветы благоухали, пчелы жужжали, как и все насекомые, а с заднего двора доносились звуки гармоники, на которой играл шофер. Кошка, которая так подвела лорда Эмсворта, прыгнула его брату на живот. Он учтиво почесал ее за ухом, но не успокоился. Если Конни взялась за дело, жди беды.
Пока он лежал и думал, к гамаку приблизилась Линда; и он сказал как можно бодрее:
— Доброе утро! Вот, беседую с кошкой. Джона видели?
— Нет.
— Только что был тут. Пошел к моей сестре. Не знаю, надолго ли, но потом хорошо бы ему зайти к вашему дяде.
— Он его видел?
— Да, вчера.
— И что?
— Ничего хорошего, но все ж — начало. Пусть ходит, подлизывается. Вполне могут подружиться.
— Вряд ли.
Галли поправил кошку и нахмурился.
— Не надо так говорить.
— Почему?
— Нехорошо. Повторяйте лучше: «Кто устоит перед Джоном?»
— Ответ: «Дядя Аларих».
Воцарилось молчание, если забыть о пчелах, птицах и шофере. Наконец, Линда сказала то, о чем постоянно думала:
— Неужели за это действительно могут посадить? Галли с удовольствием рассказал бы о пеликанах, которые беспрепятственно женились на подопечных, рассказал бы — но не мог.
— Боюсь, это так, — ответил он. — Джонни зря не скажет.
— Он говорит, он готов рискнуть.
— Не разрешайте. Ни в коем случае.
— Конечно, не разрешу. Разве я хочу, чтобы этот ангел шил мешки в подвале? Как несправедливо! — воскликнула Линда. — Братья женились на ком хотели, дядя ничего сделать не мог, а все потому, что они — мужчины. Пыхтел, сопел, а не мог. Только потому, что я женщина…
