2
К завтраку в Бландингском замке спускались не все. В длинной столовой, на столе, стояла еда для тех, кто найдет в себе силы, а прочие завтракали в комнате. Пример им подавал хозяин, который ни за что на свете не начал бы день среди родных и близких.
Тем самым, никого не будили; не разбудили и Бакстера, который провел ночь без сна, уснул утром, проснулся едва не в полдень, когда, по случаю воскресенья, почти все были в церкви.
Наскоро побрившись и одевшись, Бакстер побежал в музей. Он тоже корил себя; его томило предчувствие. Пробегая, он видел в окно, как его господин склоняется с граблями над клумбой. Больше никого не было. Холл явственно хотел, чтобы его оставили в покое. Стены глядели враждебно. Так бывает, когда гость остается один в просторном доме воскресным утром.
Портреты воззрились на Бакстера с холодным укором, особенно — покойная графиня в виде Венеры, встающей из вод. Он не реагировал. Совесть его спала, разум был занят скарабеем. Как же можно, думал он, как можно было остаться на ночь в комнате!? Еще задолго до цели он знал, что случилась беда.
И не ошибся. Музей был на месте. На месте были мумии, яйца, требники, гобелены, равно как и табличка, сообщавшая, что перед вами — скарабей времен Хеопса (IV династии), подарок Дж. П. Питерса.
А вот скарабея — не было.
Бакстер этого ждал, но пришел в себя не сразу. Он стоял и смотрел на пустое место.
Он смотрел на него, когда в музей забрел лорд Эмсворт, истинный чемпион всего, что связано со словом «бродить». По замку граф бродил всегда, особенно — воскресным утром. Он уже побродил по саду, по двору и по библиотеке. Оставался музей.
— Лорд Эмсворт!
Когда секретарь так воскликнул, хозяин почти добрел до него и, видимо, услышал бы и шепот, но, в приливе чувств, тот взревел, словно капитан, беседующий с матросом, который оказался на самом верху мачты. Граф высоко подпрыгнул и, выпутавшись из старинного шитья, осторожно помассировал ухо.
— Зачем вы лаете, Бакстер? — осведомился он. — Честное слово, это слишком. С вами все труднее!
— Лорд Эмсворт, его нет!
— У меня лопнула перепонка!
— Скарабея украли.
Отвлекшись от перепонки, граф удивленно посмотрел туда, куда указывал секретарь.
— Ой, Господи! Вы правы, мой дорогой. Украли. Это очень печально. Мистер Питерc может обидеться. Он может подумать, что я плохо за ним смотрел. Кто же это украл, а?
Бакстер собрался ответить, когда откуда-то из холла послышался такой звук, словно свалилась тонна угля. Раздался крик (оба признали, что это голос Фредди Трипвуда), а потом и явственный звон разбитого фарфора.
