Она постаралась сосредоточиться, вспомнить — ничего не получилось Тогда она решила, что сум. ает вспомнить, если внимательно посмотрит в глаза этих людей и, прежде всего, найдет глaза Петра... Лола подняла голову и отшатнулась: в центре лба молодого человека чуть выше линии бровей сверкнул странный, красноватый глаз с громадным, абсолютно черным зрачком. Этот глаз смотрел, не мигая, внимательно и спокойно, словно чего-то выжидая...
Лола быстро оглядела остальных и удивилась еще больше: почему она сразу не обратила на это внимание? У каждого во лбу — третий глаз! Она снова посмотрела на Петра, заглянула в его обычные глаза, — они ободряюще улыбались. А третий... Третий словно принадлежал другому Петруон смотрел отчужденно, холодно, и в этом холодном отчуждении ей чудилось какое-то страшное всепонимание и безжалостный приговор. И тогда она вспомнила...
— Вы не посмеете! — сжав кулаки и топнув ногой, крикнула Лола, — Кто дал вам на это право?!
«Вы сами».
Лола не слышала этих слов, чо знала, что они принадлежат той, другой женщине, на лице которой не дрогнул ни один мускуп. Она удивленно и беспомощно посмотрела на Петра, оперлась о его взгляд. И снова услышала, осознала: «Если тебе трудно просто думать, говори».
— Хорошо, я буду говорить. Но сначала хотела бы выяснить, каким это образом мы сами, — я правильно поняла вас? — могли просить, чтобы вы уничтожили жизнь на нашей планете?
И снова лицо женщины не дрогнуло, но Лола услышала:
«Ты правильно поняла все. Но ты еще недостаточно подготовлена, чтобы слышать и понимать, чувствовать то, что слышим и чувствуем мы. И в этом твое счастье. А ты должна просто поверить. Представь: в одно и то же мгновение ты слышишь и до конца осознаешь мольбы о скорейшей смерти тех, кого терзают в камерах пыток «святой инквизиции», сжигают на кострах и в печах концлагерей, умерщвляют и вновь оживляют для опытов во имя развития вашей науки, расстре ливают без суда и следствия, морят голодом, заставляют вступать на путь подлости и предательства, делая их жизнь страшнее смерти... Представь все это, и ты поймешь, что твоя психика не подготовлена, чтобы выдержать это. Ты погибнешь от боли, от ужаса в то же мгновение. Крик боли всегда громче крика радости. А ваше меньшинство, которому кажется, будто оно счастливо, предпочитает вообще не афишировать свое удовлетворение, чтобы лишний раз не вызвать зависти и возмущения тех, за счет кого они существуют, кого они обездолили и заставили молить о смерти... Мы готовы выполнить— вашу просьбу — не больше. Мы поступаем гуманно. Вы умрeтe быстро, и безболезненно. Потом мы продезинфицируем планету — просто размешаем массу поверхностных слоев направленными гравитационными воздействиями, и на поверхности останется лишь ничтожный процент расщепляющихся материалов и созданных вами сложных канцерогенов, Потом мы поставим новый опыт — у нас есть значительно улучшенные варианты программ развития вида разумных существ».
