— Ты уже знаешь, о чем писать, — ласково улыбнулась Эо. — Тогда возьми на вооружение еще одну интересную деталь. Процесс механизации и автоматизации производства во всех областях ширится, растет по экспоненте. Рано или поздно вы достигнете изобилия, это вопрос не принципиальный. Уже сегодня в ваших странах полностью удовлетворяются жизненные потребности людей — никто не умирает от голода, у всех есть крыша чад головой, никто не страдает or отсутствия одежды и обуви. Вы твердо знаете, что эти потребности будут удовлетворяться все шире, полнее и разностороннее. Как и то, что рабочий день в конце концов будет сведен к минимуму... И тогда обязательно найдется кто-то, кто не захочет заниматься ни наукой, ни спортом, ни искусством. Для таких людей свободное время окажется не благодеянием, не благом, а проклятием. Они станут прожигать жизнь, растрачивая все свои силы и способности на сомнительные удовольствия, удовлетворение базальных инстинктов. Они не сумеют найти для себя занятия, достойного Человека Разумного. Не знаю уж, что это будет: бесконечные зрелища или азартные игры, беспробудное пьянство или что-то еще... Значит, нужно всячески разъяснять сущность этой страшной опасности: то, что не работает, не упражняется, — атрофируется. Когда-то, на заре Коммунистической эры, был провозглашен лозунг: «Кто не работает, тот не ест!» Это было суровое время... Но не нужно надеяться, что будущее окажется менее суровым. Рано или поздно жизнь выдвинет на повестку дня тот же лозунг, но в еще более жесткой редакции: «Кто не работает, тот умирает». Конечно, не обязательно понимать под работой производство каких-то материальных ценностей, Но люди должны понять, что если они салишат себя возможностей дальнейшего развития, то результат будет такой же, как если бы они вздумали морить себя голодом, а то и вообще не дышать. Всякая система, Леночка, сохраняет целостность, способность к развитию лишь до тех пор, пока она находится в напряжении. Сними напряжение — и система рассыпалась.
— Но даже у нас, в нашем времени все еще существуют такие понятия, как «рабский труд», «неблагодарный труд», «мартышкин труд», — сказала Лена. — Так это воспринимается субъективно.
— Все бывает, — согласилась Эо. — Только то, что бывает, не должно заслонять того, что есть, и того, что будет.
— Здравствуйте, Иван Алексеевич!
— А-а, Генеральный. Ну, здравствуй. Опять решил присниться?
— А я не снюсь. Я, как говорится, собственной персоной.
