– Мы в таком восторге от твоей новой работы, – вставила Инид.
– Одна из крупнейших газет в стране, – подхватил Альфред. – «Уолл-стрит джорнал»!
– Чувствуете: рыбой пахнет? Океан рядом, – сказал Чип.
– Нет, это от тебя. – Инид нагнулась и ткнулась лицом в его кожаный рукав. – Твоя куртка очень пахнет рыбой.
Он высвободился.
– Мама! Ну пожалуйста!
Беда в том, что Чипу недоставало уверенности в себе. Прошли те денечки, когда он мог позволить себе эпатировать буржуа. Если не считать квартиры в Манхэттене да хорошенькой подружки, Джулии Врейс, не осталось почти ничего, чем он мог бы убедить себя, что является дееспособной особью мужского пола, – никаких достижений, сопоставимых с заслугами брата Гари, банкира, отца троих детей, или сестры Дениз, которая в тридцать два года была замом шеф-повара в новом филадельфийском ресторане, престижном и процветающем. Чип надеялся, что успеет до приезда родителей продать киносценарий, но закончил черновик только к полуночи во вторник, а потом отработал три четырнадцатичасовые смены в «Брэг Нутер и Спей» – понадобились наличные, чтобы уплатить за август и успокоить владельца квартиры (Чип взял ее в субаренду) насчет квартплаты за сентябрь и октябрь, вдобавок требовалось закупить продукты для ланча, сделать уборку, и лишь нынче под утро он наконец проглотил давно припасенную таблетку ксанакса.[5] Без малого неделю Чип не видел Джулию и даже не разговаривал с ней. Множество нервозных посланий, оставленных на ее автоответчике за последние двое суток, – он приглашал ее пообедать вместе с родителями и Дениз у него на квартире в субботу около полудня и просил по возможности не упоминать при стариках, что она замужем за другим человеком, – Джулия оставила без ответа, молчала и по телефону, и по электронной почте, а это и человека более хладнокровного, нежели Чип, могло навести на весьма тревожные мысли.
В Манхэттене дождь лил как из ведра, вода потоком струилась по фасадам домов, пенилась в раструбах водостоков. Подъехав к своему дому на Девятой Восточной улице, Чип принял из рук Инид деньги, через окошечко передал их таксисту, шофер в тюрбане поблагодарил, и тут только Чип сообразил, что чаевые слишком малы. Он вытащил из бумажника две однодолларовые бумажки и помахал ими у плеча водителя.
– Довольно, довольно, – запищала Инид, перехватив его руку. – Он уже сказал спасибо.
Но деньги уже ушли. Альфред пытался открыть дверцу, дергая рукоятку стеклоподъемника.
