«Между небом и землёй» я знал неплохо. Не играл, конечно — что же я, идиот в такое играть! — но рецензировал сценарий Соловьева с Паньшиным. Помнится, даже хвалил, талантливо сделано. Тем, кому нравится воевать в полуразрушенном мегаполисе, карабкаться по обвалившимся стенам небоскребов, прыгать с крыши на крышу — им понравится.
Интересно, сколько сессий я продержусь до первого инфаркта? Как представить, что летишь на «малом крыле» с иссякающим зарядом — сухо делается во рту, и нехорошие иголочки вонзаются под рёбра. А там симулятор реальности. И ведь даже фильтра мне не поставят, не положено заключенным. Тем более излучающим столь первосортную эмонию. Что толку в снятом годе, если я там не продержусь и месяца? Да я на первой же сессии и загнусь!
Марине придёт стандартное извещение. «С глубоким прискорбием информируем Вас…» Пенсии не положено, я выяснял. Конечно, остаются пособия на девчонок, но грошовые. На что они будут жить? На смешную Маринкину зарплату? Квартиру, конечно, придётся продать, перебраться куда-нибудь в пригород — в Ступино или в Талдом… С её-то непрактичностью… разве что друзья помогут. Особенно Витя Ершов — уж так, бедный, вокруг неё увивался — лысый, бледный, с потными ладонями…
Ребятам в камере я решил ничего пока не говорить. Начнут поздравлять, тайно завидовать — а сказать им правду, так замучат жалостью. Пускай уж узнают в последний день. Кого-нибудь на моё место пришлют, так что отряд не заметит потери бойца… тем более, что и боец из меня неважный.
Жаль, что я неверующий. Сейчас было бы легче. Когда есть к Кому взмолиться, на Кого надеяться, перед Кем поплакаться. Но я — закоренелый агностик. Уж как-нибудь обойдусь без этих костылей. К тому же нечестно это было бы — всю жизнь отвергать, а как припекло — елозить на брюхе, выпрашивая спасение.
Ведь и Ему, наверное, неприятно, когда на брюхе.
Водопад был удивительно тих — при том, что струя чистейшей, прозрачнейшей воды рождалась на десятиметровой высоте, где смыкались своды. Пролетев метра два, разбивалась о широкий гранитный выступ, и уже дальше мчалась разложенная на миллиарды брызг, а в самом низу, отразившись от красноватых валунов, подскакивала вверх, рождая светлую пену. Загляни сюда солнечный свет — наверняка бы всё пространство искрилось радугой.
Но не было солнца, вообще никакого света не было, кроме моей налобной фары. Впрочем, её хватало, чтобы видеть всю необъятную Долину Слёз. Под слёзами разработчики Игры подразумевали водопад. При всей их пошлости кое-что им удалось — хотя бы вот эти подземные красоты.
