— А ты чего? Ты чего баллоны катишь? — окрысился Серега.
— А того! Сам в соплях по колено, а тоже туда же. Месяц как у себя в Группе Помощником, а какой, значит, крутой! Потому и пацанов своих на коленях стоять заставляешь, да?
— Ты, Кастет, фильтруй базар, — возразил Димка Руднев. — Можно подумать, что сам не Помощник. Мы тут все заодно, а эти, в Группах… Они же так, мусор. Как наш воспитатель говорил, Григорий — сырье вонючее.
— А ты вообще заткнись, Димон, — чуть не дав петуха, крикнул Костя. — Своих на горячую батарею сажаешь, потому и за этого козла заступаешься?
Его охватила какая-то унылая, тоскливая ярость. Он сам не понимал, что на него нашло, с какой стати он накинулся на Александрова, и вообще откуда взялись его слова. Но, однако же, чувствовал, что остановиться не может, и пальцы сами собой сжимались в кулаки. Сейчас, наверное, до махаловки дойдет. Ну ничего, так просто он им не дастся. Они этот день надолго запомнят.
Но драки почему-то не возникло.
— В общем, ты, Кастет, лажу не гони, — все так же лениво протянул Гусев. — Вообще, странный ты какой-то сегодня. Честно скажу, не нравишься ты мне что-то. Смотри…
— А может, он нас заложить решил? — вставил Смирнов.
— Кто, я? — от гнева у Кости перехватило дыхание. — Да ты сам кого хочешь заложишь, глиста собачья!
— Да я тебя сейчас! — рванулся Смирнов. — Да я из тебя котлету…
Его удержали за локти.
— Не дергайся, Леха, видишь — мальчик не в себе, — усмехнулся Гусев. — Курение кое-кому не пошло на пользу. Видать, не дорос пока-что. Утихните, пацаны, на дураков не обижаются. А ты, Кастет, не прав, — добавил он немного погодя. — Головой, что ли, повредился. Чего это тебе выступать вздумалось? Своих в Группе не лупишь разве?
— Ну, луплю, — нехотя буркнул Костя. — Но только для дела, не из удовольствия, как некоторые…
Возбуждение схлынуло, он стоял посреди раздевалки усталый, потный и растерянный, не зная, что же делать дальше. Легко было скандалить, а вот как с ними теперь?
— Ну и завянь, — подытожил Гусев. — Ты для дела, и другие для дела. Все мы тут одинаковые, и нефига возникать. Усвоил?
— Ладно, все, проехали. Молчу, — глухо пробормотал Костя. Что ему еще оставалось, кроме как признать поражение?
— Молчи-молчи, — ухмыльнулся Смирнов. — С тобой разговор еще будет. Еще умоешься соплями.
Остальные вообще никак не отозвались. Вроде бы как им и дела до того не было.
И вновь Костя подумал, что все это очень даже неспроста.
