— Да не буду я ни в чем разбираться! С какой это такой радости? — Костя сплюнул на снег и проследил взглядом траекторию плевка. — Что вы ко мне все время пристаете? Я что, просил? Звал вас, да?
— Эх, Костик-Костик, — не то засмеялся, не то вздохнул Белый, — горячая ты голова. Ну чего злишься? Ты бы еще драться полез, — и он уставился на дырочку в снегу, куда попал Костин плевок.
А Костя опустил глаза. Да, и такое случалось. Стыдно даже вспоминать. Попробовал Боевые Методы. Тройной удар в прыжке. Лучше уж самому себе по морде надавать. Если бы в тот раз Белый его излупил как щенка — все было бы нормально. То есть понятно. Но произошло нечто иное — нечто странное и, пожалуй, страшноватое. Белый и не думал защищаться. Он, кажется, и не заметил Костиных прыжков. Но это жуткое чувство, когда бьешь точно в цель, правильно бьешь, как учили, но кулак твой встречает не тело, а вязкую пустоту, рука твоя пронзает холодный туман… Лучше и не вспоминать.
— Ну правда, — сказал Костя уже потише, — отстаньте вы от меня. Мои дела — это мои дела. И я все делаю как надо. Ну, отлупил я Рыжова — так он, козел, без этого никогда строиться бы не научился.
— А он научился? — с интересом спросил Белый.
— Научится еще, — вздохнул Костя. — А Васенкин с Царьковым, они просто лодыри, тянут всю Группу назад. Я ведь все-таки Помощник, должен принимать меры.
Белый посмотрел на него с еще большим интересом.
— А зачем? Неужели это настолько важно?
— Что важно? — не понял Костя.
— Ну, например, что Мишка Рыжов не умеет ходить строевым шагом. Или что Васенкин кролика пожалел? Что, ваши маршировки и баловство с Энергиями такое уж необходимое дело? Да ерунда это все! А ты из-за ерунды с пацанами как со скотом обходишься. Хотя извини, со скотом ты бы обращался лучше. Скотина, она и лягнуть может, и куснуть. А они ведь люди, точно такие же, как и ты. И им и больно, и обидно, и страшно. Ничуть не меньше, чем тебе. Давно ли ты был на их месте? И скажи честно — согласился бы поменяться местами с твоими ребятами?
— Да что вы мне все морали читаете?! — снова взорвался Костя. Он знал, что мог бы сдержать себя, но не стал этого делать принципиально. — Я такой-сякой-разэтакий! Как со скотом? Да я, если хотите знать, с ними по-человечески обращаюсь. По-хорошему. Ну, выпорол Рыжова, а меня, что, не пороли? Да вы знаете, как меня Кошельков тогда гонял? Вас бы так! А я с ними, если хотите знать, по-доброму. Вон в других Группах Помощники и прислуживать себе заставляют, и лупят всех без разбору, просто так, для своего удовольствия! А я всегда по справедливости.
