Да… Вам приветы с того свету… От покойного папаши… Интересно у этой Веры Матвеевны мозги повёрнуты. Интересно… Может, в этом её прибабахе и кроется какая-то зацепочка? Уж не пахнёт ли дело некромантией? Но сейчас всё равно гадать без толку, надо посмотреть своими глазами.
И всё-таки старуха Кузьминична слишком уж хорошо информирована. Как-то мне не верилось, что весь город в курсе насчёт «Матвея Андреича» и прочих деталей. А если прибавить сюда и тот занятный фактик, что представитель местного населения Никитич послал меня именно сюда, к старухе, то любопытная выстраивается цепочка. Население — Кузьминична — Верка — Мишка. И тихая тень отца. Верка — импрессарио, Кузьминична — посредник… Кто же в этом раскладе Матвей Андреевич? Силовое прикрытие свыше? Точнее, сниже?
Ладно, с тенью этой мы ещё разберёмся, сейчас меня больше занимала хлебосольная бабушка. С какой радости она себя же, по сути, и закладывает? Ведь не глупа старушка, ох не глупа! Да здесь особого ума и не нужно. Пойдёт цепочка разматываться в обратном порядке — и встанет же, встанет вопросик о благочестивой прихожанке Артюховой. Она что, местному уполномоченному собиралась заливать про своё покаяние? И надеяться на его великодушие? Вроде бы прошлый век отучил население от подобных глупостей. Значит, не всё так просто, имеются у Кузьминичны какие-то дальние прикидки. Но в любом случае, этот разговор пора закрывать. Главное я знаю, а там посмотрим. Может, и нет её, оккультной практики, а у мальчика имеет место факт обычной шизофрении. У прочего же населения — факт клинической тупости.
— Всё понятно, Елена Кузьминична, — приподнялся я из-за стола. — Спасибо вам за вашу активность, и за конфетки спасибо, а дальше уже наши заботы. Проверим факты. Подтвердится — один разговор, нет — не беда. Ну, ошиблись, с кем не бывает. А бдительность должна быть… Так что разрешите откланяться…
— Как?! — всплеснула руками Кузьминична. — Чаю не попил, не ел ничего… Голодным не отпущу! — решительно заявила она. — Где это видано, чтобы гостя вот так выпроваживать?
Я обмер. Теперь, когда ни малейшего смысла нет оставаться в этом пропахшем уксусом доме, мне что, предстоит стать жертвой бабкиного гостеприимства? Уж не увидела ли она во мне потенциального внука? Хорошо, на оставшееся время у меня есть крыша над головой! Не то возникла бы занятная перспектива — или ночевать на улице или здесь, в плену у бабки. Значит, мне сейчас сидеть тут незнамо сколько, слушать бабкины жалобы на бедность, болезни и соседей, поглощать бросающие меня в дрожь явста — как будто у меня других дел нет?
