– Договориться надо…
– Что? – удивился я.
– Ну, договориться. Друг с другом. Например, ты выиграл. Или я выиграл.
Я улыбнулся шире плеч:
– Умный ты парень. А ведь верно. Согласимся на ничью?
– А можно? – спросил пацан.
– Хм. Кажется, нет. Видишь, я как-то вас так расставил, что теперь ходу назад нет. Говорю же – правила. Придется тебя в расход. Скажи, Коля, сам как думаешь… Ну, врать уже не будем. Папа твой сможет застрелиться? Ну или там, повеситься? Ради тебя?
Личинка человека наконец-то начала соображать и зашмыгала носом. У пацана задрожали губы, сморщилось личико, и он еле выдавил из себя сквозь начинающийся плач:
– Я к маме хочу! Дядя Камень, отпусти меня, папа тебе денег даст… Много…
– Да не нужны мне деньги, Коля. Я развлечься хочу, понимаешь? Вот у тебя игры есть, у папы твоего бизнес, а у мамы твоей папа. И вам всем интересно. А мне уже давно ничего не интересно. Я уже полгода музыку не слушаю новую. Телевизор не смотрю. Как мне быть? А?
Мальчик замолчал и отвел глаза в сторону.
– И не надо тут реветь. Бесполезно. Ты же меня так разозлишь, а злой я нехороший. Думай. Рассуждай. Выкручивайся. Только не плачь. В этом мире жалости нет. А уж у меня и подавно. Я сильных уважаю, умных понимаю, упорных люблю. А плачущие раздражают. И потом – о чем с ними говорить? Хотя… знаешь, я, кажется, понимаю эволюционный смысл рыдания. Когда ты ревешь, к тебе противно прикасаться. Ты грязный. Так что это вроде как защита. Но жалкая. В конце концов ты становишься невыносим, и тебя убивают, стараясь не измазаться. Ну, будешь еще плакать?
– Нет, – решительно вытер слезы пацан и даже улыбнулся. Кривовато как-то, но все же.
– Ну, то-то же. Давай, вали в бункер свой, мне подумать надо… Сам включишь компьютер?
– Ага, – сказал короед, слез со стула и ушел.
Я закрыл его и пошел в кабинет. Сидя перед мониторами, я стал крутиться на кресле и вспоминать всякую дрянь. Бессистемно.
…У нас в детдоме все любили сидеть на корточках. Просто где были стулья или кровати – всегда были воспитатели, сторожа, медсестры. То есть чужие глаза. А в угол двора убежишь, присядешь за кустами – и нет тебя. Весь мир сузился до размеров компании. Свои дела, свои развлечения. Хочешь – кури, хочешь – анекдоты рассказывай, хочешь – в карты играй. А если шухер – вскочил, рванул по кустам, и нет тебя. Вернее есть, но ты уже чинно так прохаживаешься, изображая на лице пытливость ума и преданность руководству.
Еще такая поза прекрасно помогала нападать первым и неожиданно. Потому что никто не ждет атаки снизу и тебя практически не видно. А даже если и видно – никто не разглядит в сидящем ни роста, ни силы. Когда ты на корточках, тебе достаточно только разогнуть ноги, и ты уже летишь, как хищная птица, сокрушая все на своем пути. Мало кто боится этой позы. А зря.
