Церквушка отца Федора располагалась на краю деревни и даже купола пока не имела. Но батюшка служил уже несколько месяцев, постепенно стягивая к себе окрестные селения и побольше размером, ибо церквей в них отродясь не было. Немного служил, а больше – само собой – строил. И с Божией помощью, и с помощью добрых людей. Гиреев, конечно, жертвовал и по старой дружбе, и по легкой своей набожности – не очень, впрочем, крепкой. Однако хотелось Владу, чтобы в его селении была церковь – чего уж врать. Церковь в деревне как та же печка в доме. Есть печка – есть дом. Нету печки – нету дома. Баловство одно. Сарай. Беседка. Временное что-то, вроде палатки.
Рано утром Влад подъехал к своим воротам, собираясь долго стучать, чтобы разбудить родственника. Но Сашка уж два часа как проснулся, а с час тому назад закинул в котельную угля и уже ходил по дому, раздумывая, какой узор вырезать будет да каким инструментом.
Само собой, родственник обрадовался. И деньжат как-никак хозяин подкинет за присмотр, да и обсудить надо кой-чего по хозяйству.
Но Влад целоваться во все щеки не стал, сухо поздоровался, прошел в гостиную и попросил чаю, желательно с медом.
– Сей секунд! – без промедления притащил требуемое Сашка на стол, и сели они молча пить.
Разговор не клеился. Вернее, родственник несколько раз порывался спросить чего или похвастаться чем, но Гиреев только прихлебывал и молчал. Потом встал, подошел к окну и сказал:
– Ты, Сашка, поживи-ка денек-два дома… А я тут побуду… Проблемы у меня…
– Какие проблемы? – заинтересовался Сашка, поморщившись.
– Личные… Ни к чему тебе тут быть. Опасно.
– Да ну… – недоверчиво протянул родственник. – Должен, что ли, кому?
Уже начинавший галлюцинировать от бессонной ночи Влад улыбнулся:
– Должен.
– И много? – спросил Сашка.
– Как тебе сказать… Практически ничего…
– Ха, – отхлебнул чая родственник, – так ничего и отдай!
Влад посмотрел через окно во двор, увидел нетронутый, только чуть просевший от тепла синеватый снег, и ему вдруг страшно захотелось слепить снежок. Просто так захотелось, без всяких объяснений. Чтобы чувствовать холод в ладонях, хруст сминаемых снежинок и влагу, стекающую с пальцев. Ведь утром неожиданно выглянуло солнце, и сразу отчаянно запахло приближающейся весной.
– До шести вечера я должен умереть, Сашка. Либо умрет другой. Вот такие простые условия.
– Что значит – должен? Кому должен? Что за хрень? – удивился родственник.
– Вот как раз этого я и не знаю. Ладно, некогда мне. Я в церковь, к Федору. Сегодня, кстати, службы нет у него, не знаешь?
