Иногда на поверхности рождался круг и так же лениво разбегался.
В этот момент можно было увидеть стремительный призрак прохладной рыбы, скользящий без малейшего усилия в глубине. Один раз Влад даже увидел влажные стальные губы, подобравшие с поверхности насекомое. Они тут же исчезли, только чуть дальше мелькнуло острое лезвие серебристо-черного плавника. Всплеск был еле слышным – как дыхание, как шепот – и тут же растворился.
– Жаль, удочки нет, – сказала Наталья.
– Что-то я не помню, чтобы ты хоть раз в жизни рыбачила! – засмеялся Влад.
– Я с отцом рыбачила, в детстве… Знаешь, когда мне было лет четырнадцать, я в него влюбилась. То есть я и раньше его любила, но как отца. Ну вот как любого родственника, понимаешь?
– Понимаю…
– А в четырнадцать лет я влюбилась в него как в мужчину. У него не было недостатков. Он был умным, красивым, сильным и терпеливым. Я вообще не помню, чтобы он хоть что-нибудь… хоть самую мелочь сделал неправильно. У него все было правильно… Я тогда испугалась. Испугалась любви. Говорят, многие девочки проходят через это. Отец ведь даже не мужчина по сути. Он по сути – бог. Тот, кто дал тебе пропуск в этот мир. Я и раньше с ним рыбачила. Давно. Ну, лет в десять. Но я тогда брала удочку, насаживала червяка, забрасывала и ждала поклевки. Он сам делал поплавки. В магазинах, помню, были какие-то толстенькие, почти шарики, из двух разноцветных половинок, пластмассовые. На них почему-то ловилась одна мелочь. А папа делал из настоящих маховых перьев. Гусиных, утиных, куриных. Даже фазаньих. Он обдирал с них почти все и оставлял только длинную ость с маленькой кисточкой на самой верхушке. Потом чистил, сушил, чем-то красил… ту часть, которая будет сверху. И подбирал дома в ванне грузила. Его поплавки всегда стояли под углом и верхушкой к нему. Если была поклевка – поплавок становился вертикально и тогда сразу замирало сердце.
– А потом ты хватала удилище и дергала что есть силы? – улыбнулся Влад.
– Ну да. Папа говорил, что побороть первый импульс очень важно. Важно отключить эмоции и включить мозг. Потому что серьезная рыба никогда не хватает наживку сразу. Она кружится, играет с ней, пробует на вкус, наслаждается и только потом нападает по-настоящему… Ты чего смеешься?
– Извини… Я почему-то подумал о минете. Очень похоже…
– Я тебя сейчас утоплю!
– Тут по колено. Ну, может, по пояс – максимум. Что, похоже? Согласись?
– Вот животное! Я ему о детских непорочных воспоминаниях!
