— А если Абдульминов обжалует в суде? — не сдавался настырный Иваныч. — У него наверняка имеются копии всех документов.
Лена коротко прыснула — и залилась по-жеребячьи, совсем как девчушка-пятиклашка, которой на контрольной по математике попала в рот смешинка…
— Как вы думаете, похож оптовик Абдульминов на идиота? — отсмеявшись, спросила она. — Да он счастлив будет, что вообще шкурой не ответил…
— Вам, наверное, кажется, что все вам сойдет с рук… — мрачно выдохнул Пасюков. — Замочили пару отморозков — и думаете, что крутые. Да вас просто серьезные люди еще не просчитали, а как просчитают — вашими же кишками и накормят. Эх, молодежь…
— Ну, это уже лирика, — холодно заметил я. — А пока что займемся физикой. Приготовьте все документы по Ганину и Абдульминову и вызывайте вашего нотариуса мадам Пончикову. Мы все вместе, дружно, посмотрим в ее честные карие глаза. И научим четырем действиям арифметики.
— Особенно вычитанию и делению… — мечтательно промурлыкала Лена.
Парнишка распахнул дверь после первого же звонка. Вид он имел встрепанный и суетливый. События последних дней и чудом открывшиеся перспективы явно ударили его пыльным мешком. Не то по голове, не то по иной части тела.
— Здрасте! — растерянно пробасил он и тут же дал петуха. — Вы проходите, проходите.
— Здравствуй, Игорек, — хлопнул я его по плечу и миролюбиво улыбнулся. — Вот, познакомься с дамой.
Лена предостерегающе зыркнула на меня — не дай Бог представлю Ивановной…
— Лена, — протянула она жилистую руку с коротко остриженными ногтями. Не то для поцелуя, не то для пожатия. Игорь тоже сходу не сообразил, заметался глазами, потом все же осторожно, боясь побеспокоить, стиснул дамскую длань. Не понимал, бедный, что женщины «Струны», особенно такие, как Лена, шутя способны раздавить его хилую подростковую лапку.
— Ну что, котяра, вещи упаковал? — спросил я, когда, пробравшись узким, заставленным неопределенного вида коробками коридором, мы очутились в комнате.
Да, господин Пасюков и впрямь расстарался. Целых десять метров. Окно с видом на помойку, драные, невесть когда наклеенные обои, в одном углу они оторвались вконец, и видны древние газеты. «Выше знамя соцсоревнования». Да… Обстановка мало сказать что спартанская — вообще никакая. Кровать с продавленной сеткой, пара расшатанных табуреток (уж не с помойки ли под окном?), тумбочка с инвентарным номером «0064», скорее всего, интернатское наследство.
— Ага, — парнишка кивнул на две объемистые картонные коробки, сдвинутые в дальний угол. — Вы присаживайтесь, — он указал взглядом на табуретки.
