— А уж неизвестно каким, но явно не честным трудом полученные доходы безусловно являются отягчающим обстоятельством. И думается мне, в горотделе крайне заинтересуются подобной темной личностью.
Все было понятно.
— Павел Андреевич, а может, так разойдемся? — подал я голос, не отрывая лица от пропитанных сырым холодом досок забора. — Вы же гуманный человек, интеллигент…
— Хм… — задумчиво протянул Шумилкин, помахивая пачкой засаленных червонцев. — Если посмотреть на это дело философски… Короче, можешь отлипнуть. На, держи, — протянул он мне пару бумажек. — Можно сказать, материальную помощь тебе оказываю, Хромой. И не надо благодарить! — пресек он готовые вырваться у меня звуки. — Пшел вон, и чтобы на второй космической скорости!
Пашка величественно повернулся и направился вдоль улицы, по своим государственно важным делам. А я, подбирая со снега полуразорванный мешочек, прокручивал в голове фразу мудрого маркиза де Кюстина: «Абсурдная жестокость российских законов смягчается разве что безобразным оных исполнением». Долго я эти слова смаковал. С разными интонациями.
Ладно, могло и хуже кончиться. А так — все теперь по новой придется… Видно, не судьба мне вырваться из этого загаженного Мухинска. Потому что кто я теперь, если вдуматься? Не более, чем муха в паутине.
Солнце давно уже уползло за далекие крыши Промзоны, и лимонно-розовое марево на западе готово было раствориться в синих чернилах наступающей тьмы. Тонким острым лезвием нависал надо мной молодой лунный серп, и вспоминался отчего-то «Колодец и маятник» Эдгара По. Я и впрямь ощущал себя беспомощной, привязанной к скамье жертвой, и шныряли вокруг наглые серые крысы, сверлили меня темными бусинками глаз, а огромное стальное острие с каждым взмахом становилось все ближе и ближе.
Ощутимо похолодало — видать, сегодняшняя оттепель оказалась явлением временным. Пока еще терпимо, но если процесс пойдет развиваться, драное пальто, наследство дяди Коржика, меня не спасет. Тогда и носу из подвала не высунуть. А значит, в долгий ящик отправляется вожделенный билет, да и попросту оголодаю. Конечно, кое-кто из наших, подвальных, поделится. Люди всюду есть, пропасть не дадут.
Только вот стыдно объедать ту же Маню-Варежку. Стыдно получать кусок, который мог бы пойти ей… Или Севке, недавно прибившемуся к нашей стае пацаненку. Ох, ведь… Ребенка же лечить надо, и срочно, но куда там — вместо белого потолка клиники, грязный подвал, тучи злобного комарья, засилье тараканов… И все равно, если судить беспристрастно, для мальчишки это лучше, чем так называемый родной дом.
