Джейсон верил в то, что сможет. В последние несколько месяцев, почувствовав уверенность, которую ему придавала живопись, он начал замечать числа – на банкнотах, на придорожных знаках, над выходами к самолетам в аэропорту, на кассовых аппаратах и квитанциях, – и эти числа имели смысл! Джейсону было необходимо, чтобы кто-то проверил его, помог удостовериться в правильности понимания этих цифр. Эллиот поможет ему. Этим летом он его научит, как пользоваться числами, как набирать телефонный номер…
«Если бы я только умел водить машину, – думал Джейсон. – Я бы поехал в яхт-клуб, и в «Шиннекок», и в Манхэттен, и я бы нашел его».
Джейсон не умел водить машину, но он планировал летом научиться и этому. Если бы только он умел читать числа, он бы смог прочитать знаки ограничения скорости и показатели автомобильного спидометра. И он уже выучил значение – просто путем наблюдения – красного восьмиугольного знака и желтого треугольного, и… если кто-нибудь прочитает ему правила вождения и если ему разрешат сдать экзамены устно, тогда он сможет водить машину. А разве не сможет?
Может быть, даже этим летом, но не сегодня, не сейчас. Сейчас Джейсон не мог ни набрать телефонный номер, ни водить машину. Ему оставалось только ждать – с отчаянием, разочарованием, словно в ловушке, – ощущая себя несчастным и охваченным знакомым чувством беспомощности и зависимости.
Джейсон услышал звук сирен вдалеке. Он открыл входную дверь. Его сердце тревожно билось. Спускаясь по каменным ступенькам, Джейсон увидел полицейские машины. Сирены были вовсе не далеко, машины ехали по дорожке, ведущей от въезда в имение Уиндермир к вилле. Свист ветра, барабанная дробь дождя заглушали вой сирен.
Но никакой необходимости слышать звук сирен не было, не стоило спешить. Они всегда приносили неприятные новости. Вой сирен просто идеально подходил к бурному ненастью сегодняшнего дня – пронзительному и карающему. Вой сирен служил предостережением и сигналом.
Предупреждением о чем-то ужасном.
Сигналом того, что что-то чудесное закончилось.
Офицеры включили сирены в знак сердитого протеста против яростного шторма и против того, что он сделал с человеком, которого они все знали и уважали, с человеком, чья жизнь не была безоблачно счастливой и который после трагической потери красавицы жены считал своим единственным счастьем обожаемого сына Джейсона.
Джейсон в колледже. Он не может оказаться дома. Ему лучше не слышать вой сирен. Он не должен слышать вой сирен.
