…Он вспомнил, как далеким весенним вечером, выслушав председателя совета директоров «Сет-банка» Нестора Рыбоконя, молча направился к двери. Внутренне Руслан Берендеев был готов смириться с тем, что мир сошел с ума, но не был готов смириться с тем, что сумасшедшие встречаются буквально на каждом углу. Было смертельно тихо, и ему казалось, что он слышит дыхание крылатого, попирающего копытами земной шар осла. Но может, то был сухой шелест его крыльев (почему-то Берендееву казалось, что у осла крылья как у саранчи).
Он оглянулся.
— Ты забыл статуэтку и плащ, — произнес Рыбоконь. В круглых роговых, напоминающих иллюминаторы очках, склонившийся над бумагами, он совершенно не производил впечатления сумасшедшего. Скорее за сумасшедшего можно было принять писателя-фантаста Руслана Берендеева, отказывающегося от плаща (халата Штучного доктора) и золотого крылатого осла.
Берендеев подумал, что упустил момент, когда они с банкиром перешли на «ты». Если, конечно, был такой момент.
— Я могу взять, — сказал Берендеев. — И ты больше никогда меня не увидишь. Тебе останется утешаться древним японским стихом: «Дожил до седых волос, но не знаю, отчего мужчинам и женщинам, старым и молодым, умным и глупым, нравится получать подарки?», — процитировал по памяти без большой, впрочем, уверенности, что цитирует точно.
— Никто не в силах преодолеть мистическую сущность подарка, — задумчиво посмотрел на крылатого осла, видимо, прощаясь с ним, Рыбоконь, — она довлеет, не спрашивая.
— Мистическую сущность? — Берендеев, вернувшись к столу, взвесил на руке статуэтку. — В чем же, по-твоему, мистическая сущность… трехсот, наверное, граммов золота?
— Она в том, — внимательно и строго (как профессор на подающего надежды, но разболтанного студента) посмотрел на него Рыбоконь, — что я дарю тебе весь мир.
— Вот как? — как ни странно, не удивился Берендеев. — Что же в таком случае ты оставляешь себе?
— Не я решаю, что оставить себе, — вздохнул Рыбоконь.
— А я не верю в мистическую сущность подарков, — пожал плечами Берендеев.
— Значит, у нас появился шанс установить истину, — поднялся с кресла, давая понять, что аудиенция подошла к концу, банкир. — Было чертовски приятно познакомиться.
— И… все? — Берендеев увидел в зеркале свое отражение. Он был похож на опасного идиота: с тусклой уродливой статуэткой в руке, с переброшенным через руку серым — не по погоде — плащом. Берендеев попытался определить, чем пахнет плащ, но это был определенно не запах серы. Скорее всего, пыли и… тоски, смертной тоски, если, конечно, у тоски есть запах. — Чей это плащ? — вдруг спросил Берендеев.
