Она пропустила последний миг, когда еще можно было успеть натянуть поводья. Джим не сомневался, что она решила затоптать его насмерть. Но все равно, поглубже вдавив каблуки в землю и стиснув зубы, он заставлял себя не двигаться с места. Она рывком натянула поводья, и жеребец, вскинув передние ноги, остановился и замер в нескольких сантиметрах от Джима.
Она всегда была великолепной наездницей и вытворяла в седле настоящие чудеса. Такой и осталась.
А вот у него дрожали колени, и тошнота поднималась к горлу.
Джим почувствовал, как жаркое дыхание жеребца обожгло его побелевшую щеку, а по спине покатились капельки холодного пота. Сердце колотилось с бешеной скоростью. Пережитый смертельный ужас сменился волной неизбывной ярости.
Этот зрелищный трюк входил в программу родео, и Фэнси выучилась ему в Перу, куда Хейзл отправила ее на каникулы. Она и раньше его демонстрировала, но никогда не доводила до подобного драматизма. И никогда не позволяла себе рисковать его жизнью.
Усилием воли он усмирил судорожную дрожь во всем теле, но, когда поднял взгляд на Фэнси, его бешенство лишь возросло.
Не отдавая отчета в своих действиях, он резко подался вперед, обхватил железными пальцами ее запястья и рванул с лошади вниз.
Ее нога запуталась в стремени, но он не остановился, а дернул еще сильнее. А потом выхватил у нее хлыст, в ярости разломал его пополам и швырнул на землю.
– Какого черта ты собиралась сделать – убить меня?
Розовые, безупречно обведенные контуром губы искривились. Она горделиво и надменно вскинула подбородок. И очень долго не отвечала. А когда ответила, то ее медовый голосок прозвучал тихо и холодно:
– А ты бы это допустил?
– А ты бы меня убила?
Она устремила на него упрямый взгляд, а потом начала небрежно расстегивать длинные жокейские кожаные перчатки.
– Вот уж чего мне меньше всего хотелось.
– В таком случае, что именно ты пыталась доказать?
– Думаю, ты и сам прекрасно знаешь, – шепнула она вдруг охрипшим голосом, опустив изящные, мягкие ладони на его пылающие щеки. – Мне необходимо было понять, как далеко ты зайдешь, чтобы доказать мне свою силу. Мне необходимо было понять, остался ли ты тем несносным, упрямым, несгибаемым идиотом, в которого я когда-то влюбилась.
– И что?
– Ты стал еще хуже! Дурак упрямый, тебе надо было убежать!
Значит… значит, она издевалась над ним, подначивала, чтобы он вышел из себя; значит, она играла с ним, словно он по-прежнему был ее игрушкой!
– Ты всегда умела вытащить на свет Божий мои самые худшие качества. – Он рванул ее на себя. – Я сам готов убить тебя сейчас!
