Улица Окопная | страница 58
Я знал, куда иду, но не знал, с какой скоростью.
«I don't know what I want but I know how to get it».
Так пел Джонни Роттен, гнилой человек. Если бы я знал его телефон, я бы позвонил ему и сказал, что, украсив несколько аккордов незнанием, ты забрал деньги у подрастающей молодежи и испортил им центральную нервную систему. Теперь один из них вырос и хочет сказать это тебе.
«I am Matti Virtanen from Finland and I want my baby back».
Это английский, а значит, я больше не тащусь от рифм и рефренов, я перешел к прямым текстам.
Я сел в автобус, приник лбом к стеклу и так рассматривал Финляндию, большую страну. Проносившиеся мимо бесконечные заросли временами обретали очертания настоящих лесов, но вскоре снова превращались в кучку диких, заброшенных промзон и там-сям накиданных домиков. Финляндия казалась федеративной республикой зарослей, деревьев и бетона.
Час спустя я видел в стекле только отражение своего лица.
Трудно было узнать этого человека, чудом выжившего в войне, которая официально не была объявлена. Война полов, или война за освобождение женщин, один черт, как ее назвать, была столь же напрасной, как и все прочие войны. Эта война отстоит от нас чересчур близко для статистического отчета. На полях Зимней и Второй мировой войн погибло около восьмидесяти пяти тысяч человек, примерно три тысячи четыреста пропало без вести, а сто восемьдесят девять тысяч раненых восстанавливали страну.
Моя война насчитывает множество жертв, но по причине неофициального статуса точные цифры неизвестны. Именно поэтому лучше говорить о павших в прямом смысле этого слова. Они пали в придорожные канавы, в подъезды многоэтажных домов, на пол ресторанов, в вестибюли семейных консультаций, перед игровыми автоматами, в кафе при бассейнах. Они падали на середине фразы, бормоча свое и создавая тем самым фундамент успешной торговли успокоительными. Особенность этой войны состоит в том, что добрая половина павших – женщины.
Число раненых не знал никто. Большая часть отрицала свои увечья или настаивала на том, что они получены в процессе напряженной трудовой жизни либо во время экономического спада. Статистические подсчеты затрудняло и то, что эта война причинила фактически только моральный ущерб. Финны не больно-то талантливы в признании и оценке такого ущерба.
В любом случае, среди нас насчитывается почти столько же мужчин и женщин, раненных в этой войне, сколько и официальных ветеранов.
Число пропавших без вести не знает никто, потому что нереально систематизировать тех, кто все отрицает, окопавшись в сумрачных пивных пещерах по всей стране.