Впрочем, мать от них тоже не приходила в восторг…
Нет, скорее, она собирается сделать ему какие-то предложения и полагает, что, расчувствовавшись после смерти сестры, он будет сговорчивым. Но если она действительно так думает, то делает большую ошибку, а ведь его мать не из тех, кто ошибается.
Когда Георг Людвиг подъезжал по липовой аллее к дворцу, его невыразительное темное лицо выглядело еще непреклоннее, чем обычно. Ему нравился порядок в парке, потому что он терпеть не мог неаккуратности. Георг Людвиг был умелым правителем и справедливо полагал, что с тех пор, как он стал курфюрстом, престиж Ганновера в других странах вырос. В германских государствах, может, и были более великолепные дворы, чем его, но не имелось ни одного такого процветающего города, как Ганновер. Процветание началось при его отце, а при Георге Людвиге стало еще заметнее. Он был жестоким мужем и развратным любовником, ибо имел трех постоянных любовниц. Он был неласковым сыном и безразличным отцом. И хотя Георг Людвиг понятия не имел, как завоевать расположение окружающих, зато прекрасно умел управлять государством. С тех пор, как власть перешла к Георгу Людвигу, промышленность процветала, сельское хозяйство преуспевало, он становился все богаче, богатело и его государство. Даже мать не могла найти ошибок в его правлении. А как он этого добился? Держал женщин в стороне от дел и доверял только самому себе.
Георг Людвиг был мстительным человеком, его жена убедилась в этом на собственном опыте. Он ненавидел утонченность, и единственным эстетическим удовольствием, доступным ему, была музыка. В результате его оперный театр ничем не уступал Венскому.
Георг Людвиг прошел в то крыло дворца, которое отвел матери, и рывком открыл дверь. Ее фрейлины сидели и болтали. Он не сказал им ни слова, а только нахмурился, и дамы исчезли.
Он не поцеловал матери руку, а лишь слегка кивнул и развалился на стуле у ее постели, так вытянув ноги, что каблуки остались на ковре. Сам же уставился на носки сапог, будто ему было интереснее смотреть на них, чем на мать.
«Как мы умудрились вырастить такого сына? – в очередной раз удивилась София. – Если бы я не родила его сама, то сказала бы, что нам его подкинули. Как мы позволили ему вырасти таким неизящным, необаятельным, невоспитанным? Хотя, конечно, он отличный солдат и, как теперь выяснилось, умеет править государством».
– Очень мило, Георг Людвиг, что ты приехал, – проговорила она с некоторым ехидством. – Очень мило, что ты откликнулся на просьбу матери.
