– Вы больны, – сказал Иоганн Георг, стоя в ногах постели и с отвращением глядя на жену.
– Я очень ослабела. У меня ночью был сильный приступ. Он наклонил голову, чтобы она не заметила удовлетворения в его глазах.
– Знаю, – решительно продолжала Элеонора, – что лучшая новость, какую вы могли бы услышать обо мне, – это известие о моей смерти. Вполне вероятно, что этого удовольствия вам недолго ждать. Тем не менее, я хотела бы попросить у вас милости.
– Какой? – он недовольно вытаращил на нее глаза.
– Я бы предпочла умереть не в этом дворце, а где-нибудь в другом месте. Поэтому я хотела бы попросить у вас разрешения уехать.
Элеонора увидела, как скривились у него губы, и поняла, о чем он думает. Хочет убежать от меня и моих убийц! Удрать… наверно, в Берлин… к своим дорогим друзьям, которые будут так с ней нянчиться, что она, пожалуй, еще и выздоровеет. Препятствие, хотя и на расстоянии, останется и помешает ему жениться на Магдалине, чего его любовница так страстно желает. Каким же дураком считает его эта женщина, если думает, будто он проглотит ее приманку и согласится! Он уже раскрыл рот, чтобы сказать ей, что она останется здесь, но Элеонора уточнила свою просьбу:
– Я не хотела бы уезжать дальше Довер-хауса в Прече. Я знаю, мне недолго осталось жить… Предчувствие подсказывает мне, что речь идет о нескольких неделях. Там я могла бы спокойно умереть. – Глаза у нее были остекленевшие, безжизненные. – Это, можно сказать, мое предсмертное желание.
Иоганн Георг чуть вздрогнул. Он ждал, что вот-вот она пригрозит: мол, если он не выполнит ее просьбу, она будет и после смерти преследовать его. Курфюрст был не более суеверен, чем большинство людей его эпохи, но все же обвиняющие глаза жертвы, которую он преждевременно отправлял в могилу, вызывали тревогу. «Преч, – размышлял он. – Что ж, можно окружить ее доверенными слугами, которые проследят, чтобы у нее не появилось возможности удрать в Берлин». В Прече его приказы будут выполняться даже более строго, чем здесь. И если там сделают то, что он им скажет, она не сможет уставиться на него этими безумными, безжизненными глазами, заставляя выполнять предсмертное желание.
У этой женщины родилась неплохая идея. Магдалина, конечно, обрадуется, когда его жена уедет из дворца. Она сможет на приемах играть роль курфюрстины, о чем так страстно мечтает, и готовиться к тому чтобы после ухода нынешней курфюрстины в мир иной принять этот титул.
