Боже, он улыбнулся! Сколько веков тому назад я видела живую человеческую улыбку? Боже, Боже!.. Юная мужская, чуть простодушная улыбка… Боже!..
Я не могла сдержаться и тихо заплакала.
Он наклонился над лежащей женщиной и, приподняв костлявую ее руку, пощупал пульс. Затем распрямился.
– Мертва! – чуть отчужденно произнес он, и тотчас добавил, оправдываясь с прелестной робостью. – Я не мог иначе. Я не хотел убивать ее…
– Нет, нет, ничего, – я прислушалась к звучанию своего голоса. Чуть глуховато, но, кажется, вполне по-человечески и внятно.
Интересно, почувствовал ли он по моим интонациям, что я пытаюсь улыбнуться?
– Нам надо уйти отсюда, – он подошел ко мне.
– Куда? – я грустно подумала, что эта женственная беззащитность моих интонаций должна страшно контрастировать с моей уродливой внешностью.
– В мою камеру, – ответил он. – Здесь можно пройти.
Я покорно двинулась за ним. Спотыкаясь о завалы и осыпи, мы пробрались в его камеру. Он держал меня за руку. Я чувствовала, как дрожат его пальцы.
– Завтра придет стражник, – теперь он чуть задыхался. – Принесет воду и хлеб. Надо будет попытаться бежать.
Я кивнула. Зубы мои стучали. Боже, он услышит и что же он подумает?
Он действительно услышал и заговорил с искренним сочувствием:
– Успокойтесь! Все будет хорошо. Вы, наверное, пробыли здесь очень долго?
– Да, – я силилась овладеть собой.
– А я совсем мало. Но, честно говоря, с меня довольно!
Такая мальчишеская искренность прозвучала в его голосе, что я невольно засмеялась.
Он помог мне устроиться поудобнее на охапке соломы и присел рядом.
– Дайте мне воды, – попросила я, внезапно ощутив сильную жажду.
Он поднес мне кувшин, подал хлеб. Я поела, запила хлеб водой. Подумайте сами, после всего, что произошло, я спокойно могла есть и пить.
– Возможно, именно мне вы будете обязаны своей свободой, – сказала я.
– Почему? – спросил он с любопытством.
Я рассказала историю моего бегства. Редко кто имел такого внимательного слушателя. Он спросил, кто я.
Мне не хотелось много говорить о себе. Я сказала только, что я из далекой страны, именуемой Англией, мое имя Эмбер, что означает «янтарь» так назвала меня мать, потому что мои младенческие глаза напомнили ей янтарные глаза моего отца, которого она очень любила. Я вдова, у меня трое детей. А в тюрьму я попала, потому что влюбилась в испанца-вольнодумца; чтобы иметь повод схватить его, его обвинили в убийстве моей младшей сестры, а меня обвинили в соучастии. Должно быть, его казнили. А где мои дети и дети моей сестры, я не знаю…
