Сгибаясь от ветра, Наталья и ее учитель добежали до машины.
За недлинную, но долгую дорогу до Остоженки они успели переговорить о предстоящей выставке, обсудили современные тенденции выставочного дела, осудили низкую квалификацию нынешних галерейщиков, невзыскательность публики, дурной вкус коллекционеров…
Когда светские темы были исчерпаны, Наталья набрала в грудь побольше воздуха и решилась:
– Всеволод Вениаминович, как вы думаете, может быть у кого-нибудь собрание рисунков Модильяни?
Соколов удивленно посмотрел на нее:
– Тебе не хуже меня известно, что в России Модильяни практически никто не собирал. Все, что имеется, давно занесено в реестры.
– А если все-таки допустить… Например, те, о которых рассказывала Ахматова.
– Ты имеешь в виду легенду о пропавших пятнадцати рисунках?
Наталья на минуту задумалась, а потом, выпалила, почти зажмурясь:
– Я видела их…
В этот момент они поравнялись с домом Соколова. Она затормозила. Он продолжал сидеть. Молчал. Молчала и Наталья. Так прошло несколько томительных минут.
– Вот что, – очнулся Всеволод Вениаминович, – пойдем ко мне там и поговорим. Банкета не обещаю, но хороший чай найдется. Поговорим. Расскажешь об этих рисунках.
Она благодарно кивнула.
Они поднялись по стертым ступеням в старую, хорошо знакомую Наталье квартиру. Соколов отворил дверь, пропустил Наталью вперед, галантно помог снять шубку и проводил на кухню. И сразу же принялся ворожить над причудливым заварным чайничком мейсенского фарфора. Пока он священнодействовал, Наталья подробно рассказала о том, как к ней попали рисунки и как удалось установить их подлинность.
– Ты профессионал, и понимаешь, что это – находка века, – не отрываясь от дела, заметил Всеволод Вениаминович. – Почему ты скрыла это?
– Да, находка, но и пропажа тоже. И скрывать было нечего. Сразу же после того, как я установила их подлинность, они снова исчезли. И мне кажется, что обнаружить их можно, только выяснив, откуда они появились.
– Пожалуй, – коротко согласился Соколов.
Он, наконец, поставил чайник на старинный серебряный поднос, вынул хрупкие тонкостенные чашки и такую же сахарницу, водрузил их туда же. Подумал, присоединил к ним изящную вазочку из того же сервиза и высыпал в нее хорошо знакомое Наталье «лакомство» – сушки с маком.
– Готово, – сообщил он и скомандовал: – Бери поднос, идем в гостиную.
* * *
Медленно попивая действительно замечательный чай, Наталья внимательно слушала учителя:
– Я всегда был уверен, что уничтожение этих портретов – миф. Рассказы Ахматовой об их исчезновении не очень правдоподобны. Возможно ли листы рисовальной бумаги раскурить на цигарки? Вряд ли…
