Она говорила ласково и в то же время сердито, и Пташка понял, что она сама тоже волнуется, только не хочет показывать виду.
- Куда поворачивать-то, указчики? - спросила она, чуть замедляя скорость.
Сева тотчас показал.
Вездеход, рыча, перебрался через кучу земли, так, что Пташку едва не опрокинуло, стремительно покатился по накатанной грунтовой дороге и вдруг осторожно съехал под откос к воде.
Паром медленно двигался с той стороны. Он был совсем не таким, как на Волге. Просто на двух больших смоленых лодках был устроен настил для машин и пешеходов. И это сооружение перетягивали через реку по стальному канату.
Та самая туча, похожая на ватное одеяло, теперь закрыла солнце, и все вокруг внезапно потемнело. Ветер гнал над степью пыль и сухую выгоревшую траву. Стая взъерошенных грачей летела над самой землей, торопясь где-нибудь укрыться.
Две пустые машины съехали с причалившего парома, и маленький паромщик, в серой кепке и выгоревшей солдатской гимнастерке, оглядываясь на загрохотавшее небо, побежал к будке, почти до крыши врытой в берег.
Фатима выскочила из машины и, догнав паромщика, стала что-то горячо объяснять ему.
- Какая уж тут переправа, обождать надо! - сердито сказал паромщик, озабоченно поглядывая на почерневшую реку.
- Надо! - твердо сказала Фатима. - Понимаете, надо! И ждать нельзя!
Первые тяжелые капли застучали о брезентовый полог кабины. И вот стремительный, щедрый ливень внезапно ударил по сухой земле, гоня перед собой облако пыли. С веселой и радостной силой прогремел гром; воздух наполнился запахом отцветающей черемухи, в траве влажно зачмокало, и мутные пузырчатые потоки помчались по обрыву к воде. Река внезапно притихла под ударами дождя, и дождь, торжествуя, заплясал по ней, выбивая стеклянные гвозди.
Фатима, не хоронясь от дождя, все еще объясняла что-то паромщику.
- Глядите, хуже бы не получилось! - сердито и как бы угрожающе сказал тот и пошел к парому.
Черная туча над берегом треснула, извилистая огненная щель ослепила глаза.
Пташка вобрал голову в плечи. Сева и Настя поежились тоже.
Фатима, с мокрыми, лоснящимися волосами, села за руль, и машина, разбрызгивая колесами лужи, въехала на дощатый настил парома, с которого потоки дождя смывали сор.
- Э-эй! - с каким-то веселым и отчаянным задором выкрикнул паромщик.
Весь уже мокрый, в гимнастерке, прилипшей к спине, он, напрягаясь и откидывая корпус, стал тянуть трос.
Фатима снова выскочила наружу, и Настя, наскоро накинув свою брезентовую куртку, последовала за ней.
