Ну, я подумал, подумал и говорю: «На разных». Вижу, он усмехается: «Да, - говорит, - в наш век много разных машин». - Сева надул щеки, пытаясь изобразить, с какой надменной важностью разговаривал с ним экскаваторщик, и сказал сердито: - Вот тут он меня и перехитрил!
- Правда? - сочувственно переспросил Пташка.
- Ага. «Знаешь ли, говорит, какой у нас теперь век?» Я уж вижу - засыпать хочет. Пятилетка - это я знаю: пятая. Я и сказал: «Пятый век, кажется…»
- А он?
- А он только хохочет. «Нет, говорит, дорогой приятель, пятый давно прошел».
- Прошел? - изумился Пташка. - Как же ты тогда?
- Вижу, они все смеются. Обидно мне стало - я и заплакал.
- И все равно не приняли?
- Нет. Только дяденька один, начальник ихний, обругал этого чернявого: «Брось, говорит, озорничать, парень настоящую мечту имеет». А потом в кузов меня повел, все мне показывал.
Сева замолчал опять и долго смотрел в степь. Вдруг глаза его снова блеснули:
- Все равно, я когда подрасту немного, я этого чернявого обгоню, вот увидишь! Сам норму не выполняет, а насмехается.
Он сердито поправил лямки своих коротких штанов, и оба мальчика зашагали к поселку.
Прошло два дня. Пташка уже привык к маленькому домику строительного поселка.
Он подружился с Севой и каждый раз, когда Настя уходила на работу, гулял с ним по поселку и бегал через степь к реке. Там, среди разрытой земли, работали строители и можно было увидеть столько удивительных вещей.
Однажды, когда мальчики возвращались с землесоса (они опять носили обед Севиному отцу), Пташка, взглянув невзначай на небо, увидел большую лиловую тучу. Будто огромное ватное одеяло, она закрыла собой уже почти половину небосвода. Только впереди над поселком небо еще оставалось чистым, и солнце, не заслоненное тучей, освещало степь слепящим, искристым светом,
- Гляди, дождь будет, - сказал Пташка.
- Погоди!- отмахнулся Сева. - Вон вездеход мчится! Это главный инженер едет. Спорим!
Маленькая, с брезентовым верхом машина на высоких колесах, пыля, неслась от поселка.
- У него водителем знаешь кто? - продолжал Сева.- Фатима - татарка! Вот носится! Все шоферы на самосвалах ее знают - сразу сворачивают, как засигналит.
- А он не боится с ней ездить? Я бы забоялся, наверно.
- Нет, он совсем не боится. Он знаешь какой! Папа сам говорил: башковитый! Это значит - башка у; него толковая. Тут в пойме у нас машины совсем не могли работать: экскаваторы прямо вязли в земле - что хочешь, то и делай! А он взял да землесос и пустил от Дона до самого шлюза. И канал тут получился готовый, и земля сразу высохла, затвердела, - машинам есть упор! Его все знаешь как уважают! А ему хоть бы что! Не задается. Стриженый ходит, под машинку. Вот как мы с тобой!
