— Мины могут расставить…
— Могут, конечно. Только сложное это дело, мин потребуется очень много, да и протралят наши моряки проходы быстро. Нет, это не главное. Давай ещё думай…
— Корабли? Так я слышал, что ни у немцев, ни у белофиннов на Ладоге никакого флота нет. Военного флота, понятно…
— А вот тут ты, лейтенант, прямо в “яблочко” угодил. Не понимаешь? Военных кораблей, по нашим данным, действительно на Ладоге не было. Не было… А может, сейчас уже есть? Или появятся?
— Откуда же? Никакого прохода-пролива ни с какого моря сюда ведь нет?
— И это верно. Линкоры или крейсера здесь, конечно, не появятся. А небольшие корабли? Бронекатера, например? Их ведь можно быстренько доставить в полуразобранном виде и так же быстренько собрать. Или торпедные катера — я их, правда, не видел, но они, по-моему, крохотные, поменьше тех беленьких, помнишь, которые по Москве-реке от парка культуры до Филей ходили?
— Может, и сейчас ходят…
Оба помолчали, вспоминая Москву и пытаясь представить себе, какой она стала сейчас, после бомбежек, надеясь втайне, что столица все-таки осталась прежней…
— Так понял теперь, Хомутов?
— Кое-что понял. Только какое это всё к нам-то имеет отношение? Это же дело моряков…
— Вот главное ты, значит, не уразумел. А я ведь начал-то с главного. Защита “дороги жизни” — общее дело. Равно важное и для моряков, и для летчиков, и для пехотинцев, и для нас с тобой, и ещё кое для кого… А чтобы защищать, надо знать: от какого врага защищать, откуда он может напасть, какими силами, каким оружием располагает и так далее, всё это — азбука разведчика… А ты, лейтенант, насколько я знаю, не только букварь в своем деле освоил, но и мудреные науки превзошел, нет?
— Начальству виднее, кто что освоил…
— Мыслишь правильно, а отвечаешь дерзко. Раньше я этого за тобой, Хомутов, не замечал…
Заныл зуммер полевого телефона. Винокуров взял трубку Он держал её чуть на отлете, не прижимая плотно к уху, и тем не менее отлично слышал собеседника — какого-то большого начальника, как понял Хомутов по нескольким отрывистым репликам полковника. У Винокурова всё было самого высокого качества: связь и повар, обмундирование и транспорт. Ничего среднего полковник не признавал. Даже самовар у него всегда был с собой и не только сверкал, но и петь умел особенно приятным голосом в тот момент, когда приезжий генерал принимал приглашение пообедать или отужинать. Десантники шутили по этому поводу, но очень сдержанно: Винокуров не признавал ничего среднего и в боевой подготовке. От командиров групп, таких, как Хомутов (а таких у Винокурова было немало), он требовал почти невозможного — подбирать людей так, чтобы на каждого можно было положиться как на себя самого. И если замечал в ком-то слабину, то становился неумолимым. А главное — он знал раз в пять больше, чем любой из лейтенантов и капитанов, не говоря уже о сержантах и красноармейцах. Иными словами, и в нём самом (в личных его качествах) не было ничего среднего — в глазах его десантников, по крайней мере…
