Когда резкий телефонный звонок сбросил его с постели, он уже знал точно — на шахте авария.
Быстро одевшись, Даньков выбежал на улицу и услышал вой сирены. В автобус быстро вскакивали бойцы дежурного отделения. Они были в обычных темно-синих гимнастерках и галифе. Пока они едут на шахту, успеют переодеться в рабочую робу, разберут инструмент и респираторы, которые хранились в специальных шкафчиках.
Командир прыгнул в кабину, когда автобус уже разворачивался.
— На шахте пожар, — сказал шофер.
— Где именно?
— На одиннадцатом участке.
“Там работали с аммонитом, — вспомнил Юрий. — Возможно, рванул метан”.
Генка Росляков и не мечтал быть взрывником. Он хотел стать путешественником. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, он решил, что настала пора осуществления планов. Правда, планы эти были не очень определенны манили и нефтяники Самотлора, и полярники Антарктиды, и большие стройки на Оби, Енисее, Ангаре, и Каракумы. Зимой вместе с верным другом он выбрал маршрут — Великую Сибирскую трансмагистраль. Они решили остановиться там, где больше всего понравится К путешествию готовились долго и серьезно — покупали пакетики сушеных каш и супов, собирали деньги, экономя на школьных завтраках, мастерили жиганы. Это были самодельные пистолеты со стволами из бронзовых трубок. Они заряжались порохом и дробью, а поджигались через пропиленную в стволе дырочку спичкой, укрепленной с помощью проволочного ушка.
Но “жиган” у друга при испытании разорвался, и ему обожгло руку. Тогда их матери, объединившись как всегда в таких случаях, устроили повальный обыск, нашли запасы, а также карту и компас. Путешествие не состоялось.
После школы Генку потянуло на актерский факультет института кинематографии. Он поехал в Москву и нашел институт недалеко от Выставки достижений народного хозяйства. Для ознакомления с будущей работой абитуриентов повели на студию имени Горького. Студия была рядом. Павильон походил на цех завода. Пахло клеем, горелой резиной, гуашью. Рабочие куда-то тащили стенку с окном и занавеской, а с неё сыпалась пыль и расплывалась облаком. Трещали раскаленные прожекторы. С девчонки-актрисы пот катился в три ручья, а она всё спрашивала: “Где же Миша?”
— Не так! — гремел режиссер. — Снова!
— Где же Миша?
— Где тревога?.. Тревоги больше!
— Где же Миша?
— У вас глаза смеются, как у распоследней дурочки! Надо боль!
— Где же Миша? — почти взвыла девчонка-актриса.
— А-а, черт! Мотор!
— Где же Миша? — у девчонки чуть не льются слезы.
