Не менее англичан заинтересована в существовании белых организаций в Китае и Япония. Захватив в свои руки всю Маньчжурию, японцы имеют там своего надежного ставленника в лице маршала Чжан Цзолиня. Он содержит в руках своих войск вооруженный эмигрантский отряд под командованием бывшего семеновца Нечаева. Отряд рассматривается в качестве оплота будущей войны с Советской Россией, и японцы не жалеют средств на его организацию и оснащение. В целях отбора людей на службу Нечаев рассылал своих эмиссаров по многим городам Китая для вербовки безработных эмигрантов. К 1924 году отряд насчитывал до 2 тысяч человек. Мне неоднократно по почте поступали предложения вступить в отряд командиром одного из входящих в него формирований. При этом подчеркивалось, что первоначально мы будем использоваться во внутренней китайской войне, а в будущем - для борьбы с Советской властью в ноябре 1925 года в Ланчжоу прибыл есаул Черкашин. Он передал, по существу, приказное требование прибыть в отряд Нечаева. Роль мне предлагалась довольно скромная.
От определенного ответа на предложение о переходе в отряд Нечаева я уклонился. Однако надеяться на то, что меня оставят в покое, уже не приходилось. На сей счет я получил два письма с предупреждениями от руководителей белоэмигрантских организаций. В них напоминалось, кому я обязан освобождением из тюрьмы и во имя чего это сделано. Но во мне все более укреплялось намерение последовать примеру некоторых бывших участников белого движения, в частности колчаковского генерала Иванова-Ринова, которого приняли в СССР.
У меня назрел проект перехода. При этом я рассчитывал заручиться согласием на такой же шаг некоторых своих бывших партизан. Представлялось возможным все решить на месте, без поездки на Дальний Восток. В осуществлении своего намерения я ориентировался на содействие мар шала Фын Юйсяна, считавшегося в эмигрантских кругах ставленником большевиков в Китае. Когда были предприняты переговоры с маршалом, то о моих планах сразу же стало известно. Немедленно начали поступать предостережения о грозившей мне опасности, в том числе от мистера Дуда и от губернатора провинции. Некоторые послания содержали открытые угрозы, обвинения в предательстве белого движения. Это ускорило наши действия, В марте 1926 года я вместе с генералом Денисовым выехал в ставку маршала Фын Юйсяна и вступил в контакт с одним из его чиновников. Переговоры велись на предмет поступления на службу в армию маршала Фына. Дело в том, что в его войсках имелся белый отряд, в котором служило немало моих бывших партизан. Однако меня определили на должность советника командующего армией Чжан Ши-джана, и я вынужден был постоянно находиться при нем. Спустя месяц я снова получил возможность встретиться с маршалом Фын Юйсяном в его штабе и изложил свои соображения о намерении возвратиться в СССР. Маршал поддержал такое решение, и 10 апреля меня отправили через Монголию в Москву" 6.
