Как бесконечный кошмар, эта сцена все возвращалась к ней, не становясь за прошедшие два года менее отчетливой. Она видела своего отца Кельвина, попавшего в ловушку из потоков пламени, льющихся из ее ладоней с ужасающей силой, обезумевшие спирали впивались в его одежду и плоть, словно хотели высосать из возлюбленного короля Кайта саму жизнь. В ушах звенело эхо криков, моливших о пощаде, в то время как Кельвин извивался на полу, а принцесса не знала, как исполнить его мольбу. Но яснее всего она видела его лицо, эти благородные черты, искаженные в агонии, и глаза, отчаянно вопрошавшие, почему дочь напала на него. В этих затуманенных безумием глазах читалось недоумение — за что же Атайя так сильно ненавидит его — и последняя осмысленная мольба о пощаде. Он умолял ее… Атайя, нет. Пожалуйста, не надо!
Принцесса судорожно сглотнула и отскочила от Жерара, закрывая глаза трясущейся рукой.
— Ваше высочество? — Жерар быстро загасил огненные спирали, потрескивающее пламя исчезло в кончиках его пальцев, как туманные пряди. — Я что-то сделал не так?
— Нет, это я… — Она с силой вдохнула полную грудь воздуха, чтобы заставить себя успокоиться, затем опустила руки. Воспоминания были яркими даже спустя столько лет. — Это заклинание убило моего отца.
Жерар заметно побледнел. Как и все кайтцы, он знал о той роли, которую сыграла Атайя в смерти короля Кельвина, но даже не подозревал о том, как действительно это случилось.
— Я знаю, это был несчастный случай, — сказал он, беспокойно поправляя очки, — но не подозревал, что это были спирали. Простите меня.
Атайя слабо улыбнулась в ответ.
— Ты не виноват. Я… я не хочу говорить об этом.
Почувствовав внезапную усталость, принцесса опустилась на колени в высокую траву в тени старинной колокольни, стоявшей в центре лагеря. Гораздо проще было бы, если бы кто-нибудь другой, мастер Тоня, например, обучал новичков этому заклинанию — для нее огненные спирали были одним из прочих опасных заклинаний, не связанных с давними ошибками. Однако, передавая другим знание, которого ей самой однажды так не хватило — знание, запретное согласно кайтским законам, — Атайя чувствовала, что так она исправляет свою ужасную ошибку. Никто из приходящих в лагерь для учебы не уходил оттуда, не научившись управлять смертоносными спиралями. Им будет не страшен тот червь, что грызет ее сердце при воспоминаниях о прошлом, словно ворон, клюющий падаль.
Задумавшись, Атайя сорвала стебелек травинки и смяла его, окрасив подушечки пальцев в ярко-зеленый цвет. Как бы ни любила она Тайлера, принцесса смирилась с его смертью, оплакала его и закрыла эту страницу своей жизни. Он умер ради ее будущего, но последний удар нанес Дарэк, не она, — в этом-то и заключалась разница. Когда Атайя бежала из замка Делфар после того, что случилось с Кельвином, Тайлер отказался выдать ее, зная, чем придется заплатить за свою верность. Но подобный выбор не стоял перед Кельвином, чей мозг уже был поврежден заемной магией. Он так и не смог постичь, почему его дочь напала на него, и никогда бы не поверил, что она всего лишь пыталась защитить себя от его магии, а огненные спирали оказались слишком сильным оружием для неопытной колдуньи.
