— определять, кто является магом, а кто — нет еще до того, как сила начнет развиваться. Атайя, ведь никто и никогда такого не делал! Никто даже и не предполагал, что такое вообще возможно! — Казалось, от изумления Хедрик потерял дар речи. — Если ты не научишь нас этому, знание будет безвозвратно утеряно.
Атайя разбавила свой чай горячей водой и лишь тогда осмелилась вернуться к столу.
— Я никогда не задумывалась над этим, — призналась она, слегка смущенная такой высокой оценкой своих заслуг. — Но вы же знаете, как я не люблю писать — от этого так ноют пальцы. К тому же вы видели мой почерк, — напомнила она. — Сами же называли его ужасающим.
Не вступая в обсуждение деталей, мастер Хедрик вернулся к основной теме разговора.
— Тогда пусть Джейрен записывает за тобой. Он был моим секретарем целых пять лет, и я ручаюсь за его почерк. Кроме того, у меня есть и вполне эгоистический мотив. — Уголки его губ расплылись в улыбке. — Хотелось бы верить, что поколения будущих колдунов будут читать о твоей работе в новом томе «Книги мудрости» и восхищаться твоим незаурядным учителем. А как они узнают о моих заслугах, если ты не расскажешь им об этом?
Атайя подняла руки, признавая поражение.
— Ну хорошо, вы меня убедили. Обещаю начать писать что-то вроде дневника, как только вернусь в лагерь.
Оглядев книги и свитки, разбросанные на столе, она вынуждена была признаться себе, что очень благодарна всем этим давно умершим авторам, оставившим мысли и идеи, которые, возможно, послужат благу Николаса. Одно это доказывало правоту Хедрика.
— Может быть, работа заставит меня отвлечься от мыслей о Николасе. Проклятие! — воскликнула принцесса, ее прежнее возбуждение вернулось. — Как колдун мог унизиться до того, чтобы использовать подобное заклинание?
— Этот колдун считает, что если заклинание существует, то ничто не мешает применить его. — Хедрик помолчал, на лице его застыл гнев. — Губительный эксперимент Родри с обрядом передачи давно показал порочность подобного подхода.
Высокомерие его первого ученика вызывало неодобрение мастера, но в глазах Хедрика также таилось искреннее сожаление о том, что громадный потенциал Родри был использован так безнравственно и безрассудно.
Атайя незаметно переглянулась с Джейреном, история живо пронеслась перед ее мысленным взором. За год до ее рождения колдун Родри, бывший другом отца Атайи, убедил того овладеть магической силой, хотя по рождению король и не был колдуном. Однако Родри обещал ему, что магической силой можно овладеть, просто приняв ее от другого колдуна, если тот передаст ее по собственному желанию. Разве может такой обряд быть против Божьей воли, если Бог допустил существование подобного заклинания? Требуется всего лишь колдун, который проследит за тем, чтобы все было сделано правильно. Зная о большом интересе короля к лорнгельдам и о его желании освободить их от уз ненавистного обряда отпущения грехов, Родри был уверен, что король не сможет устоять перед искушением. В своем высокомерии, гордости и нежелании признать, что его магические знания ограничены, Родри и не подозревал об опасности, которую таит в себе заклинание. Из-за этой опасности его применение десятилетиями не допускалось колдунами, для которых существовали этические нормы. Так и случилось, что годы спустя фальшивая магическая сила Кельвина стала угасать, а сам он впал в безумие, приведшее к смерти, положившей конец многим надеждам и мечтам.
