– У меня. Только я пошутила. Никакой он не олигарх. Я Ибо соврала. Я журналистка. Пишу статью о русско-турецкой любви. Я Ибрагиму сказала, что у меня муж богатый, для того, чтобы собрать материал и самой убедиться, как он раскручивает русских туристок на деньги. Так что вы нас зря похитили. У моего мужа больших денег нет и платить ему за нас нечем.
Турок подошёл ко мне вплотную, посветил лампой в лицо и пнул ногой в живот так, что я закричала от боли.
– Быстро: имя, телефон и домашний адрес мужа.
После того, как он отошёл к стене и, приложив к ней листок, стал под мою диктовку писать, я не выдержала и произнесла на свой страх и риск:
– Мы не сможем здесь долго сидеть на цепи со связанными руками. Они онемели, и плечи выламывает.
– Мы в туалет хотим, – поддержала меня Ленка. – Если уж вы решили нас здесь держать, то хотя бы освободите. Если вы этого не сделаете, то в скором времени на этих ошейниках будет ровно два трупа. Выкупать будет некого.
Как ни странно, но турок прислушался к Ленкиным доводам и освободил нам руки. Поставил рядом по бутылке с водой, а между нами ведро, чтобы мы смогли ходить в туалет.
Когда он ушёл, я потёрла онемевшие руки и стала жадно пить воду, предварительно полив из бутылки себе на голову. Затем потрогала ошейник и, убедившись, что железное кольцо вокруг шеи закрыто на ключ, жалобно заскулила.
– Радуйся, что нам хотя бы руки развязали, – устало произнесла Ленка.
– Что-то изобразить радость у меня никак не получается. Лена, ты только скажи, что нам это всё снится.
– Нет, Вероника. Это страшная реальность, и как из неё выбраться, я не знаю. В моей голове всё это просто не укладывается. Остаётся только уповать на твоего мужа. Я вообще не понимаю, как этот проклятый Ибо мог отважиться на подобный шаг. Неужели он не понимает, что это тюрьма?! Украсть русских туристок может кто угодно, но не аниматор же…
– И всё-таки, Ленка, если мы с тобой останемся живы, то это будет такая статья!
– Вероника, шла бы ты куда подальше вместе со своей статьёй, – пробурчала себе под нос Ленка и тихонько всхлипнула.
Яне знаю, сколько времени мы сидели с Ленкой в этом невероятно душном подвале, но мне казалось, что мы находимся в нём целую вечность. Каждый день приходил всё тот же турок, приносил воду и хлеб и убирал за нами ведро. Мы постоянно спрашивали, когда нас, наконец, выпустят, но он не считал нужным отвечать и молча уходил всё с той же безразличной физиономией.
