Теперь, когда он знал все о своем происхождении, ему было трудно понять кто он. Маленький сын конюшего или юный принц, или скиталец по бесконечным дорогам жизни, мечтатель и книгочей. Элиа много думал об этом, и запутывался все больше и больше. Он был всем этим, но все это не было им.
Хорошо Кларенсу. Он твердо знал кто он и каков он, и порой даже бравировал этим своим знанием. Пусть вор – но точно вор, пусть лекарь – но совершенно определенно лекарь.
Хорошо Ольгу. Он мог быть разным – добрым и одновременно суровым, вспыльчивым и сдержанным, но все это легко объединялось в том, как он сам себе определял. "Я тан", говорил Ольг. Раньше Элиа смешили эти слова (в чем он никогда бы не признался другу), но теперь он начал их понимать. Кажется…
Каждому из нас необходимо знать кто мы…
И Элиа честно пытался понять кто он. Он всегда все делал серьезно, честно – врать Элиа так и не научился, за что его всегда поднимали на смех близнецы, а теперь вот Кларенс – и обдуманно. Он не умел иначе. Даже в своем сказочно-иллюзорном мире, где он находился постоянно и откуда лишь изредка выныривал, когда заставляли обстоятельства, Элиа никогда не лгал себе. Так учили его родители и прочитанные книги.
– Я не сын конюшего,- сказал он в пустоту, сидя один в каюте.
И не сын короля, со всей определенностью. И еще много кто не. Да только кто же?
А может быть, мелькнула в голове шальная мысль, закончить со всей этой ужасной неопределенностью одним единственным способом. С этой болью в груди, с постоянными кошмарами и слезами в подушку, с постепенно стирающимися воспоминаниями о тех, кого любил, но кого уже не вернуть. Элиа был уверен, уж на один-то шаг с палубы у него смелости хватит.
Ник. Дэни. Маленькая смешная синеглазка Лин. Мама. Отец.
Неужели все их жертвы напрасны. Это сказал совестливый внутренний голос, так похожий на голос Ольга. Неужто ты так низко ставишь их жизни, раз решил так трусливо покончить с первыми же трудностями?
Элиа не знал. Он часами сидел в каюте, уткнувшись лицом в колени, то мечтая, то просто раздумывая. Мысли, как правило, были печальные. Иногда он плакал: горько, взахлеб, сам не понимая что заставляет его это делать.
КТО Я?
* * *
Ольг пристально смотрел на спящих мальчишек. Кажется, Кларенс наконец-то начал немного поправляться – келонский бродяга еще долго после ухода из города походил на скелет. Сейчас лохматые русые волосы улеглись на подушку неровными прядями, а на заметно округлившихся щеках даже можно было заметить ямочки. Кларенс был нескладный и неуклюжий, но Ольг уже видел его повзрослевшим: статным, высоким, но все же чуть сутуловатым. У мальчика, заметил недавно тан, изменился даже взгляд: он не смотрел как прежде исподлобья, а глядел на людей прямо. Это было хорошо. Отец всегда учил Ольга, что человек, который смотрит искоса, не ровня ему. Мужчина должен смотреть прямо. " Он будет хорошим воином", подумал Ольг, вспомнив как решительно Кларенс вступил тогда в бой за Фалину. Для тана это было высшим показателем.
