Рин пел хорошо. Для остальных музыкантов не было тайной, что именно его песни привлекают к себе внимание народа. Потому-то именно ему и предстояло отвлекать внимание господина Вара и его свиты, пока согласившийся-таки Кларенс крал бы ключи с пояса.
Все это было настолько непрочно, настолько дерзко, что просто обязано было сработать – так, по крайней мере, сказал сам Рин, ухмыляясь в ответ на беспокойство Элиа. В этом он остался прежним бесшабашным Рином, что жил когда-то в замке Нарит…
Но Элиа все равно мучила тревога.
Как всегда.
Как бы он не тщился избавиться от этого своего страха – потерять тех, кто тебе дорог, ничего не получалось. Даже когда друзья находились после долгой разлуки, Элиа долго не мог поверить, что это произошло, что они вновь рядом. Ощущение потери было настолько сильным, что он просыпался ночью и бежал к кроватям Ольга, Кларенса и Рина, чтобы проверить на месте ли они. Это было глупо и по детски, и Элиа прекрасно это знал, но по-другому не получалось, хоть тресни. Он никому об этом не рассказывал – Ольг бы, услышав об этом, принялся бы за очередную душевную беседу, считая своим долгом его успокоить, а Кларенс бы просто его осмеял. Рину бы Элиа не рассказал ничего тем более – не хотелось скидывать на друга еще и свои беды.
Стало трудно дышать и Элиа распахнул ставни. Из открытого окна потянуло запахом дождя, мокрой земли и шорохом капель по крыше.
* * *
Все произошло мгновенно.
Пронзительно – печальная песня.
Легкое движение руки в случайном столкновении с дородным, богато одетым мужчиной.
Неуловимо быстрая встреча двух юношей на переполненной улице близ городской тюрьмы.
Бешеная скачка к воротам, выводящим из Неара, и дальше, на старый тракт…
Элиа, уходящий из города отдельно, вдвоем с Кларенсом, стоявший перед Рином и молчащий. Хотелось что-то сказать, но говорить было не о чем.
Случайная встреча двух старых друзей заканчивалась расставанием – менестрели двигались дальше, на юг. А он, Рин, даже не думал оставаться.
Это жизнь, Элиа. Люди приходят и уходят, как приходит и уходит все на свете. Я стал частью твоей истории, но у меня свой Путь. Мой Путь – песни, и они нужны не только тебе одному. Я не говорю тебе Прощай, ибо мы еще встретимся – я так чувствую. Но сейчас мы расстанемся надолго, юный принц.
Но одно я тебе могу дать, принц. Одну – твою – песню.
– Держи, – тонкие пальцы, измазанные в чернилах, протягивают свернутый вчетверо клочок бумаги.
Элиа передергивает плечами от жалости. Рин, даже слепой, протягивает бумагу прямо ему в руки, будто видит. И улыбается снисходительно – словно видит и гримасу жалости на его лице.
