– Не хочу чтобы меня убивали,- угрюмо заявил он наконец. Элиа промолчал, но вид у него был такой, как будто он готов подписаться под этими словами, причем несколько раз и жирными чернилами.
– Я тоже,- согласился Ольг.- Думаете, мне доставляет удовольствие бегать по лесам как загнанный на охоте олень?
– Думаю, тебе нравится опасность,- устало выплюнул Кларенс,- А еще я думаю, что тебе это легче переносить, чем нам, и гордиться тут нечем.
Он злился на Ольга, на чертову погоню, на весь белый свет…Эта злость, начавшая подниматься в душу, еще с ночи, проведенной в замке Радиона, когда Ольг заявил, что останется, а они должны уехать, все нарастала и нарастала. Кларенс даже не пытался ее утихомирить – он был не из тех, кто сдерживают свою ярость… Усталость же многократно ее увеличивала.
Элиа поежился, когда где-то рядом с криком пролетела птица, Ольг же ничего не ответил на его выпад. Его вдруг охватило равнодушие. И не было разницы что думают о нем друзья или враги…рана на предплечье все болела и болела, не желая затягиваться, несмотря на все усилия Кларенса…он понял, что чувствует человек в долгую-долгую болезнь, когда и не умираешь, но выздороветь сил уже не осталось…
Он стоял так, опустив руки, держащие оружие, не замечая как по щекам льются слезы, и переглядываются друзья – Кларенс с непониманием, а Элиа со странной смесью жалости и досады (не должен ты, его кумир, человек, в силу которого он безоговорочно верит беспомощно плакать неизвестно от чего)…
Кларенс бросил охапку листьев, которую держал в руках, подошел поближе:
– Прости,- он виновато опускает голову, но даже так они одного роста.- Я не это хотел сказать.
– Конечно,- язвительно бросает Элиа,- Вечно ляпнешь не подумав!
– Дело не в этом,- сумрачно сказал Ольг,- Дело не в этом.
Он кулаком вытирает непрошеные слезы, и, резко развернувшись, быстрыми шагами уходит в глубь чащи…
* * *
Ему давно уже не было настолько плохо безо всякой определенной причины.
Как будто снова и снова потеряна цель в жизни.
Но ведь это не так, у него есть Элиа, и Фалина, и воспоминания о ее глазах и улыбке, и Кирен, которая наверное ждет их каждый вечер на крыльце дома у дороги, и даже злой на язык шалопай Кларенс…
Почему же мне так паршиво?
Может быть потому что надоедливый невыносимый вороватый подросток прав и мне действительно нравится строить из себя героя?
Нет, дело было не в этом, Ольг это чувствовал. Что-то другое угнетало его, что-то гораздо более глубинное, но осознать что именно он не успел: из чащи, там, где он оставил мальчишек раздался отчаянный крик.
