В. Р. Конечно, и я их выводил на сцену. В пьесе "В поисках радости", по которой был снят фильм "Шумный день", я уловил элемент обуржуазивания, накопительства, вещизма. Теперь этот фильм не показывают по телевидению - видно, чтобы не наводить на грустные размышления. В одной из последних пьес - "Кабанчик" - мальчик, сын "первого лица" Крыма, видя, как отцу неприкрыто дают взятки, думал, что просто того очень любят. И когда отца арестовали, жизнь так ударила мальчика, непривычного к ударам, что он не смог перенести нравственного потрясения, - покончил с собой. Эту пьесу сначала запретили на самом высоком уровне, потом времена переменились, и она шла в Вахтанговском и Центральном детском театрах. Сейчас что-то вновь ставить не хотят…
Корр. Вы работали при всех послесталинских правителях, об отношении к двум из них вы уже рассказали в этой беседе. Но и при Сталине вы были уже зрелым человеком и, конечно, имеете собственное суждение о нем - не газетное, не книжное, не навеянное кем-то. Вокруг фигуры Сталина по-прежнему идет полемика. Кем он был в ваших глазах?
В. Р. У меня на протяжении жизни менялось к нему отношение. Раньше я относился к нему как к тирану. Лагеря и ночные стуки в дверь были самым ужасным в нашей жизни. Был постоянный страх, что тебя могут ни за что ни про что схватить, сослать, расстрелять. И поэтому когда Горбачев объявил плюрализм мнений, для меня это стало великим событием. Свобода высказывать то, что считаешь нужным, - единственное достижение эпохи после Брежнева.
Итак, Сталин был для меня антигероем. При этом я не интересовался политикой, все мои пьесы из частной жизни, на нравственные темы, для меня были далеки что Бухарин, что Калинин, что Ворошилов… Но потом я стал детально рассматривать наиболее резкие сталинские поступки, такие, как коллективизация. Возможно, что он, предвидя войну, решил снять разобщенных собственностью крестьян с земли и собрать их на заводах и стройках, чтобы в случае чего мобилизовать сразу всех. И если у него была такая мысль, получается, что он был гениальным человеком. В конце концов именно он был верховным главнокомандующим армии, победившей фашизм. Ему не скажешь: "Как тебе не стыдно, ты одержал победу". В исторической ретроспективе деяния Сталина были благотворны для страны, но жить в его эпоху было неуютно.
И при Сталине, и при последующих генсеках поступки высших чиновников порой бывали комически необъяснимы. Вызвал меня как-то заместитель министра культуры и говорит: "Есть мнение назначить вас главным редактором журнала "Театр". "Не уверен, что справлюсь, но за доверие спасибо", - отвечаю я. Через несколько дней тот же замминистра сообщает: "Простите, но вас не утверждают в ЦК. Говорят, что вы человек неуправляемый". Мне это очень понравилось - лучше комплимента и не придумать.
