– Та-а-к, как тут дела? Что новенького? Вижу, потерпевший цел, и это главное… – В разгромленный кабинет стремительно вошел худощавый человек средних лет, в гражданском костюме. На фоне массивных бойцов в бронежилетах и шлемах, его подтянутая фигура не производила внушительного впечатления. Однако собровцы уважительно расступились. Командир группы кивнул на лежащие тела:
– Упаковали, как положено, Филипп Михайлович. Попытки сопротивления пресечены без применения оружия и спецсредств.
– Молодец, Кордов, молодец. – Вошедший пожал крепкую руку в черной перчатке.
– Не перестарались?
Наклонившись, штатский осмотрел задержанных и сам же ответил:
– Да нет, вроде нормально, очухались…
Он оглянулся, повел из стороны в сторону хрящеватым чутким носом, словно принюхиваясь. Острый взгляд задержался на шприцах.
– Понятых, протокол изъятия, и на экспертизу! Затем мужчина подошел к двум расплывшимся по ковру здоровякам, которые уже перестали излучать уверенность, здоровье и респектабельность. Теперь от них ощутимо несло потом и страхом. Метаморфоза ни у кого из присутствующих удивления не вызвала. При тесном знакомстве с СОБРом такие перемены скорее правило, чем исключение. Бывает, и мочатся под себя, а то и чего похуже случается…
Носок модельного полуботинка врезался в треснутые ребра Володи. Он коротко и покорно хрюкнул, воздержавшись от необдуманных реплик. Такая же участь постигла и директора. Тот вскрикнул и тут же смолк. Человек в штатском костюме присел на корточки и ровным голосом произнес:
– Это за «мента позорного» и за «отрыжку „совка"». Ну, и чтобы вы не думали, что я – вчерашний день. И запомните – я мент правильный!
Завершив воспитательный процесс, начальник оперативного отдела Тиходонского РУБОПа Филипп Михайлович Коренев подошел к Хондачеву ободряюще хлопнул по плечу, тепло пожал руку, весело спросил:
– Как аппаратура? Не мешала? Запись вышла классная, любой суд примет!
Он привычно расстегнул рубашку банкира, с треском отодрал приклеенные скотчем прямо к коже миниатюрные радиомикрофон и приемник-динамик, спрятал их в карман и облегченно пояснил настороженно наблюдающему за ним одним глазом с пола Володе:
– Слава Богу, все цело! А то ведь я за них расписался, а они тысяч пять стоят. Причем не рублей, брателла, долларов – никакой зарплаты не хватит! Тебе хорошо, у тебя другие бабки! Только с такой записью они тебе не помогут…
Взяв под локоть еще не пришедшего в себя Хондачева и оттолкнув ногой перевернутое кресло, Лис вышел из кабинета.
