Майор Сурков поспешно ответил:
— Отпустим, отпустим, когда расскажешь. На машине отвезем.
— Да тут рядом. Ну, значит, так. Получил я отпуск. Соответственно, бригаду задурачить должен. Как положено.
— Простите, что сделать? — удивился профессор.
— Водки поставить, — ответил за Борю майор. — Дальше что?
— Дальше — известное дело. Затарились мы, и пошли ко мне в гараж… А закуси у меня там полно. Так что мы на закусь-то не тратились, только хлеба черного и взяли, да «Примы» пять пачек. Потому «ханки» через край и вышло…
Через сорок минут Боря был отвезен домой и сдан на руки жене. Что там было — неизвестно, но еще через два часа он, вымытый и накормленный, спал на чистых простынях в своей кровати. На Бориной голове росла шишка, а под глазом красовался свежий фингал. Его благоверная сидела на краешке кровати, гладила Борю полной рукой по голове и шептала:
— А рубашку новую как уделал! Клеточек не видать! А помидоры… Эх, Борька, Борька, скотина ты, скотина…
Ее крупные слезы капали на ее крупную грудь.
Профессор Трегубов повернулся к майору:
— А где у вас можно взять водки?
— Сейчас?
— Сейчас.
— Найдем. Я понял. Хотите сделать эксперимент?
Сурков поднялся и вышел в коридор. Было слышно, как он крикнул:
— Тимошенко! Спишь, что ли? Поди-ка сюда…
Сержант быстро принес бутылку и поставил на стол. Майор спросил:
— Сами будете? Может, кого из ребят попросить?
— Нет, — усмехнулся профессор, — настоящий ученый все опасные эксперименты проводит на себе.
— Ну, как знаете…
Трегубов задумчиво пробормотал:
— А какая дозировка…
Сурков взял бутылку, решительно налил по ободок и протянул профессору:
— У нас признают только такую, Виктор Антонович.
Трегубов взял стакан, посмотрел на часы (было пять утра), сказал, ни к кому не обращаясь:
— Чего не сделаешь ради науки…
И выпил крупными глотками. Замахал руками. Сержант Тимошенко сунул ему дежурный бутерброд с расплывшимся салом. Профессор с трудом подавил рвотный позыв. Рухнул на стул. Посидел минуту, потом отважился открыть глаза. Милиционеры с удивлением и восторгом смотрели на него.
— Наш человек, — сказал сержант. — А, товарищ майор?
— Здорово, — подтвердил Сурков.
— Да ладно, — ответил повеселевший профессор, — были и мы студентами на картошке…
Сержант отвел Трегубова к границе летающих шаров. Он с удивлением наблюдал, как солидный человек из далекого города свободно прошел на территорию, запретную для других, походил там, и вдруг стал неуклюже танцевать и подпрыгивать, крича:
