И, остановив взгляд на мне, сказал, что я самый легкий, мне и начинать.
Мы уложили рюкзак на связанные лыжи, и это подобие нарт поставили на козырек. На случай, если козырек не выдержит и обломится и я окажусь в воде, то обратно мне уже не попасть, против течения не проплыть, поэтому предусмотрели, кажется, все. Карабин, топор – все было со мной, а спички положил в шапку. Козырек как с нашей, так и с противоположной стороны выходил на небольшое расстояние над сушей, но над водой надо было проползти около 8–9 метров.
Я пополз по козырьку, прижимаясь к скале, толкая впереди себя лыжи с рюкзаком. Честно говоря, я немного трусил, и страх почемуто все больше овладевал мною по мере удаления от ребят. Двигался я на четвереньках. По сторонам почти не смотрел, старался четко контролировать свои действия и как можно быстрее двигаться. Несколько раз посмотрел на воду под собой. Вода была черная – дна не видно. Жутковато. Преодолев половину пути, я успокоился, появилась уверенность, и от чувства страха не осталось и следа. Таким же путем проползали все, и каждого, кто преодолевал это жутковатое препятствие, мы встречали громкими криками радости. Самый тяжелый Молоков, его вес был за сто килограммов, шел последним. Его рюкзак и лыжи мы перетащили сами, чтобы уменьшить нагрузку на лед. Все мы сгрудились у самой воды и, затаив дыхание, молча наблюдали за каждым движением Данила Макаровича, готовые в любое мгновение придти ему на помощь. Козырек выдержал, и как только Молоков оказался над сухим берегом, вне опасности, мы его подхватили и буквально поставили на ноги под шумные возгласы всей команды. И вот мы снова все вместе.
Дело шло к вечеру. Под нависшей скалой мы нашли сухую площадку, много бурелома и огромное количество сухой травы, заготовленной пищухами-сеноставками.
К вечеру сильно потеплело. Ночью дважды слышали грохот снежных лавин где-то ниже по течению Ерината, что вызывало тревогу. А перед утром услышали звук чего-то лопнувшего и сильный всплеск воды. И только утром мы убедились, что наши предположения подтвердились. Козырек в двух местах отломился от скалы и упал в воду. Это был результат потепления. Кроме того, кто-то сказал, что лед под ним похрустывал, когда он полз, и Молоков подтвердил, что дважды под ним лед трещал, он даже думал, что лед не выдержит.
Приди мы сюда на пару дней позднее, пройти бы мы, конечно, не смогли. Теперь оставалось идти только вперед. Назад при всем желании уже не попасть. Мы оказались в тисках неведомого никому ущелья. И если впереди окажется подобное место, то мы можем оказаться в капкане, из которого выбраться будет сложно.
