Словно только сейчас осознав всю важность случившегося, Юрьев с серьезным видом говорит Карушину:
— Ну, командир, и натворили же мы с тобой дел! Александр принимает шутку:
— Готовь дырку для ордена, Вася! А где «мессеры»?
— Не видать что-то. Наверное, раздумали.
— Ну и черт с ними. Нам тоже некогда их ждать.
Под крылом сверкнула серебристая лента Сейма, Карушин запросил КП, и они зашли на посадку.
— Вася, смотри повнимательнее. Особенно закрылки. Возможно, перебиты тяги.
— Понял!
Александр бросил взгляд на стоянку, мельком отметил: машина бати в капонире, Дементьева тоже. Капонир Жоры Дворникова пуст…
* * *
А в это время Георгий Дворников, прижимая машину к земле, маскируясь в складках местности, пересек линию фронта между железнодорожными ветками, расходящимися на Белгород и Харьков. Отсюда до Борисовки всего пятнадцать километров — три минуты лету. Но на Борисовку он сразу не пойдет. Уклонится вправо, пройдет вдоль линии фронта и уж потом, за харьковской веткой близ ее пересечения с Ворсклой развернется и будет лететь, не упуская русла реки из виду, засечет на ней переправы: в последнее время противник возводит их с необычайной поспешностью, особенно понтонные.
Дворников нажал кнопку переговорного устройства, сказал спокойно:
— Наташа, перелетели линию фронта. Как у тебя?
— Нормально, товарищ командир. Прошли четыре «мессершмитта», но далеко, нас не заметили.
По голосу Георгий чувствовал, что она волнуется.
— Смотри лучше. — И подбодрил: — Да ты не бойся, Наташа! Они сами нас боятся, ведь не пустые летим.
Девушка ответила в тон командиру:
— Живы будем — не помрем!
— Ну вот и молодчина. Держись!
Слева, в километре от них, змеилась Ворскла. Через железнодорожный мост медленно тянулся длинный состав, и на его открытых платформах были хорошо видны серо-зеленые коробки танков. Дымчатые пунктиры эрликонов, изгибаясь по параболе, уже потянулись к самолету. «Заметили!» — с досадой подумал Георгий, прижимая свой «ил» к земле. Но и так идти было нельзя: не видно реки. Он прибавил обороты и, увеличив высоту, на повышенной скорости пошел вдоль левого берега. И вот две понтонные переправы, в пяти километрах одна от другой. Первая сразу за железнодорожным мостом, и возле нее скопилось десятка два крытых брезентом трехосных «биссингов» с пушками на прицепе. Вторая — в километре от Борисовки. По ней, тяжко переваливаясь, медленно ползли танки. Много танков.
Раздумывать некогда, а главное, незачем: ведь дальше за Борисовкой, почти до самой Томаровки переправ не видно. Фашисты же, заметив советский штурмовик, открыли по нему сильный заградительный огонь. Нужно действовать немедленно, пока зенитчики не отработали данные для прицельной стрельбы.
