В одном из только что освобожденных хуторов мы получаем распоряжение командира полка; обрезать полы шинелей до колен. Распоряжение — разновидность приказа, а приказ, как известно, обсуждать не полагается, его полагается выполнять. Через несколько минут возле покосившейся хаты вырастает куча обрезков от наших шинелей. Шинели сразу потеряли в весе, а мы стали похожи на ощипанных петухов.
Ко мне подходит Толька Федоров, красавец нашего полка. Девушки его очень уважают, но лишь все вместе, оптом. И потому Толька до сих пор не знает, на которой из девушек остановить свой выбор.
Толька мерит меня взглядом с ног до головы и произносит всего одно слово: «Балерина!»
Я, сдерживая улыбку, предлагаю:
— Может, к девушкам сходим?
— Можно и к девушкам, — соглашается он и, приподняв куцые полы шинели, семенит ногами, как настоящая балерина.
У нас целый час свободного времени. Выступать нам в четыре, а сейчас около трех. Солдаты приводят себя в порядок, отдыхают или чистят оружие.
Мы с Толькой слоняемся по хутору в поисках нашей санроты. Но санроты еще нет. Она где-то застряла со своими повозками. Идем к Вере и Фариде.
Приказ о шинелях обошел девушек, хотя грязи они тащат ничуть не меньше, чем мы. Фарида, разостлав свою шинель на крылечке хаты, соскабливает грязь железной лопатой. Толька кулаком тычет меня в бок.
— Гляди, чем наша медицина занимается!
Фарида смотрит на нас через плечо и смеется самым откровенным образом. Я не из робкого десятка, но смех девушек и на меня действует. Черт бы побрал эту Фариду и ее черные кругленькие глазки, похожие на заклепки! Фарида встречает нас изысканно перевранной поговоркой:
— Легки на помине, как черти на картине.
Толька отбирает у нее лопату.
— В русской поговорке сказано, — поучительно говорит он, — черт на овине.
Фарида недоверчиво глядит на него.
— Я на овинах чертей не видела, а вот на картинах видела.
В ее глазах-заклепках ни тени шутки. Попробуй докажи ей, что черти водятся именно в овинах.
Толька усердно скоблит шинель Фариды, а она, глядя на его шинель, корчит гримасы:
— Хоть на бал-маскарад вас!
В дверях появляется Вера. Я ощущаю на щеках ожоги, будто кто-то нечаянно задел их раскаленным утюгом, и стараюсь сделаться поменьше ростом и незаметнее. Вера давно нравится мне, но разве повернется язык сказать ей об этом? У нее такое тонкое лицо, такой красивый профиль, ровные зубы. И когда она улыбается, я почему-то не могу оторвать глаз от нее. Бывают же на свете такие улыбки!
