– Достаточно, – Менгеле посмотрел на часы и махнул рукой.
Внизу офицер отдал команду. Один вентиль закрыли, второй отвернули. Невидимые установки стали откачивать газ. Когда дым рассеялся, все увидели, что люди внутри контура лежат вповалку.
– Видите, как быстро и аккуратно! – блестя глазами, произнес Менгеле. – Я всегда говорил, что великому рейху не надо тратиться на патроны. Этот газ я опробовал на евреях в Дахау и назвал «Циклон-Б».
– Но ветер! – влез фон Маннершток. – Вы забываете о мучениях наших солдат, господа… В 1914 году…
– Я не глупец, уважаемый Зигфрид! – железным голосом произнес Менгеле. – Речь идет о применении газа для зачистки огромных территорий в тылу противника, и я бы с удовольствием провел подобный эксперимент в естественных городских условиях… Я говорю о Париже, над которым главенствуете вы, генерал!
– О Париже? – переспросил фон Маннершток. – Ради чего вы это все затеяли, доктор? Этих свиней я бы просто сжег в бараке… Что касается Парижа, то откуда вам это вообще известно, уважаемый доктор? Приказ секретный, и я ни с кем его не обсуждал… И если вы…
Начальник лагеря навострил уши, но генерал уже оборвал малопонятный монолог.
Менгеле мрачнел все больше и больше. А ведь с утра он был весел, бегал по лагерю, ожидая этого Маннерштока…
Наконец доктор заговорил:
– Я непременно обращусь лично к фюреру, чтобы он доверил мне хотя бы квартал! – закричал он, потрясая сжатым кулаком, а глаза его горели, как у детей, когда они рассуждают о самой заветной мечте. – Вы еще услышите о Менгеле, господа! Весь мир услышит о Менгеле!
В кабинете Гиммлера стояла тишина, прерываемая тиканьем ходиков. Рейхсфюрер сидел в глубоком кресле, на столе перед ним лежала подборка английских и американских газет. Рейхсфюрер читал. Иногда он принимался ласково поглаживать газету маленькой ладонью, и это означало, что Гиммлеру новая информация нравится. Но когда рейхсфюрер начинал ерзать, а то и хлопал рукой по газете – тут уж не требовалось никаких комментариев! И так было понятно, что дела Германии вовсе не соответствовали планам высшего политического руководства.
Cтул с противоположной стороны стола занимал штандартенфюрер СС Курт Мейер. Как всегда, в безукоризненном черном мундире, в начищенных до блеска сапогах, он являл собой образец истинного арийца, типичного представителя немецкой нации. Он позволил себе закинуть ногу на ногу и даже не смотрел на Гиммлера.
Наконец Гиммлер отвлекся и заговорил:
