— Как ее назвали? — вдруг спросила Атайя, сообразив, что никто еще не представил дитя.
— Лилиан, — ответила Сесил. Она добродушно улыбнулась Мозелю и коснулась его руки. — Лилиан Роза.
Атайя перевела взгляд на малышку и тронула пушистый локон медового цвета. Что ждет ее в будущем? Она принцесса Кайта и, несомненно, выйдет замуж за принца, как должна была сделать Атайя…
Должна была, пока не проснулись магические силы. А если для Лилиан уготована такая же судьба?
Можно выяснить… но не стоит. Хедрик прав, как и внутренний голос Атайи, который однозначно запрещал ей использовать талант в эгоистичных целях, наделяя ближних знанием, которые тысячам других людей останется недоступным. К тому же нельзя однозначно утверждать, что ее пророческий дар надежен. Это станет известно, когда Эмма из Пайпвела превратится в колдунью.
Атайя отдала младенца Сесил, королева вздохнула и положила дочку в колыбель из розового дерева. Раскачивая ее одной рукой, она сжала другую в крепкий кулак и всмотрелась в личико, словно пытаясь угадать ее будущее и не подозревая, что это может сделать Атайя, хотя и не имеет морального права.
— Не такого мира я желаю для моих детей! — вырвалось у Сесил. Голос был приглушен, чтобы не испугать ребенка, однако выражал неприкрытую ярость. — Стычки, кровопролития… Господи на небесах, знаю, что это прозвучит наивно, но почему бы нам однажды не проснуться в спокойствии и согласии? — Она резко встала и развернулась, так что закружилась кремовая юбка из атласа. — Я никогда не прощу Дарэка за то, что он одобрил такое. Никогда!
Атайя хотела утешить ее, но на ум ничего не приходило. Просить мира так просто, но почему его так сложно достичь?
— Раньше он был не таким, — продолжила королева диалог с самой собой. — Или был, а я закрывала на все глаза. Отец сказал, что я должна выйти замуж за наследника Кельвина, и я с радостью подчинилась. Даже Дарэка тогда еще не видела, но подумала, что он благородный человек, как его отец. — Сесил прищурила глаза. — Как же я ошиблась.
Сесил отошла от колыбели. В солнечном свете она казалась хрупкой статуей со светлыми локонами, в отделанном кружевами атласном платье, но на самом деле таила несгибаемую силу и неизгладимую печаль.
— Я пыталась полюбить его. Я старалась. Но он такой… черствый. Такой отдаленный. — Королева схватилась за нитку жемчуга на груди, словно за цепь. — Поначалу я винила себя, что не могу проникнуть в глубины его души. А потом поняла, что в нем нет никаких глубин, что за четыре года жизни с ним я не узнаю больше, чем за четыре часа. О, я-то ему не совсем безразлична, — признала Сесил, наклонив голову набок. — По крайней мере Дарэк любит меня за то, что я родила ему сына. Не этого я ждала от мужа, — вздохнула она с грустной усмешкой. — Наверно, я в девичестве наслушалась бардов, не зная, что они воспевают идиллический мир.
