Вечером, закончив намеченную на день работу, ученики Мэйзона угостили Атайю с Джейреном скромным ужином из тушеного кролика, хлеба и свежеиспеченного яблочного пирога.
— Извините, что не могу предложить вам эль получше, — сказал Де Пьер, подавая принцессе кубок водянистой жидкости. — В этом году скудный урожай, и пшеница дорого стоит. Теперь мы сможем закупить ее, раз уж вы нас обогатили.
Атайя посмотрела на сидящих вокруг людей и одарила их теплой улыбкой.
— Надо признать, Мэйзон, твои последователи на данный момент здоровее моих.
— Здоровее? Может быть. Но они напуганы.
Де Пьер глотнул эля и слегка поморщился.
Хотя принцесса понимала, что не в силах успокоить их страхи, она после ужина поднялась и обратилась к ученикам Мэйзона, повторив то же самое, что в своей лесной часовне. Все замолкли и встревожились, когда речь зашла о Трибунале.
— Как мы будем с ними сражаться? — поднялся на ноги жилистый юноша. Атайя узнала в нем одного из помощников-учителей. — Когда начинается поход против Трибунала?
Еще один Саттер Дубай, — простонала принцесса, — готов вытащить меч и начать резать врага.
— Мы не выступим ни в какой поход, — ответила она и предложила то же самое объяснение, что и десять дней назад, описав, как можно выиграть войну, обучая колдунов и не ведя боевых сражений. — У нас будет армия, — сказала Атайя в заключение, — но армия учителей, а не солдат.
Юноша стиснул челюсти, недовольный ее ответом.
— Аурель считает, что за каждого нашего мы должны убивать одного из них, — возразил он, забыв о том, что лорнгельдов станут считать отродьем дьявола, если они примутся изводить священнослужителей. — Он говорит, что это увенчается успехом, потому что лорнгельдов больше, чем монахов в ордене Святого Адриэля!
Такое заявление показалось Атайе намного решительней, чем угрюмое ворчание Саттера. Мнение ученика Мэйзона не только разделяют, но и, очевидно, руководствуются им.
Она посмотрела на Де Пьера, сидящего рядом на соломенном тюфяке.
— Кто такой Аурель?
— Я о нем упоминал в письме, — тихо ответил Дом и пригласил ее сесть. — Вы должны поговорить с ним, пока не уехали. Он беспокоит меня.
— Он выступил против тебя?
— Вовсе нет. Аурель свято верит в наше дело… возможно, чересчур свято. Он ведет пропаганду на улицах города уже несколько недель. Я не имею ничего против — сам этим занимался, и как же еще донести до людей, что мы их ждем, — однако некоторые его слова наводят смуту, например, призыв убивать по судье за каждого лорнгельда, погибшего от рук Трибунала. Я пытался разубедить его, но Аурель считает меня слишком осторожным. Якобы если мы хотим одержать победу в войне, то не сможем избежать кровопролития. — Мэйзон покачал головой. — Он такой безрассудный! Чуть ли не кидает вызов Трибуналу: придите и арестуйте меня. Аурель уверен, что открывшаяся в нем магическая сила позволит ему оказать сопротивление и стать героем.
