Собака на картофельном поле | страница 2
Ребята пробовали потешаться, да ничего у них не вышло: Никанор Иванович гордился своим новым величанием. Дед у него был знаменитый, все три «Славы» с войны принёс.
До бани нужно было идти да идти. Улицей, через картофельное поле, над рекой, перейти по лавам реку, ну, а там уж близко.
На улице к Никанору Ивановичу привязалась бродячая собака. Чёрная спина, рыжие бока, глаза горячие, но виноватые: не нашла, мол, себе хозяина, вот и пропадаю.
Идёт и идёт за Никанором Ивановичем, а тому тоже стыдно на собаку поглядеть.
— Знал бы, что встречу, хоть кусок хлеба взял бы.
Никанор Иванович останавливался, зажимал коленями сумку с веником и бельишком, а руки разводил в стороны.
— Ну, нет у меня ничего! Время зазря теряешь. Ступай.
Собака тоже останавливалась, а потом, опустив голову, робко шагала за ним следом.
Картофельное поле давно уже было убрано, борозды сгладило дождями, иссохшая ботва слилась с землёй. Поле ожидало снега, а зима задерживалась.
На этом поле Никанора Ивановича охватывали разные мысли. О том, что небо — большое. И о том, как это земля не устанет держать на себе такие махины: ведь столько теперь одних домов в мире, многоэтажных. Как песчинок! А поездов, а заводов, а людей-то!
Иной раз Никанор Иванович, поглядев, что никого нет, ложился на вытертую до блеска тропинку, припадал ухом к земле и слушал. Услышать ему ничего ни разу не удалось, и он говорил себе:
— Пока, значит, полный порядок. Не слыхать, чтоб рухнулись в тартарары.
Идущая следом собака думать мешала. Никанор Иванович опять остановился, вывернул карманы, зажав в кулачке мелочь на баню.
— Ну, пойми ты, глупая голова! Ни крошки у меня нет.
Собака посмотрела на него горячими виноватыми глазами и завиляла хвостом.
Никанор Иванович прибавил шагу.
— Знаю, чего тебе надо! Ты меня в хозяины выбрала. Да только разве я похож на хозяина? Пацан я, поняла? Пацан. Мамка нас обоих палкой так налупит! Тебя, чтоб отвадить, а меня, чтоб не обнадёживал вашего брата попусту.
Слова на собаку не подействовали.
— Не надрывай ты мне сердце! — рассердился Никанор Иванович. — И как это вы все чуете, что я вашего брата не обижаю?
Нет, собака была упрямая. Тогда Никанор Иванович поднял с земли комок глины, замахнулся и — кинулся бежать. Он остановился перед лавами. Оглянулся. Собака сидела на задних лапах посреди картофельного поля, совсем одна.
Никанор Иванович бросил комок в чёрную воду, поглядел, как сломалось отражение, и, сердитый на весь белый свет, побежал в баню.