— Э-э, нашел об чем говорить, — слышу голос надо мной, — одни басни это… У нас давно уже нет пушек.
— Так ведь из-за Волги стреляют-то.
— Откуда нам знать, где фрицы? Може, они это за Волгой палят?
— А как же мы? — не унимается сиплый голос, принадлежащий молодому парню.
— Что мы? Подохнем — и баста! Кому какое дело до нас с тобой.
— Не каркай, дружок, без твоих сказок тошно, — вмешивается Ситников.
— Сказок, говоришь? А это тоже сказки? — Надо мной высовывается нога, обмотанная грязно-желтым бинтом до самого колена.
— Не у тебя одного, — огрызается Ситников.
— А я спрашиваю: это тоже сказки? — раненый трясет ногой, потом глухо стонет.
— Да отстань ты, чего прицепился? — отмахивается Ситников.
— От посмотришь, когда фрицы зайдут сюда, — угрожающе говорит верхний.
Несколько минут проходит в молчании. Только слышно, как бредит один из тяжелых: «Бу-бу-бу-тылкой его, стерву… О! О! Что я говорил… э-эх!..»
Выкрики, бессвязные слова путаются в скороговорке бормотания.
— Какого же хрена командование смотрит? — снова начинает неугомонный парень.
— А что им, генералам, сидят себе за Волгой и набивают пузу американской консервой, — отзывается верхний.
— Сидят, да не все, — свешивает голову с дальней полки чернявый сержант с тюрбаном из бинтов на голове. — Вот наш командующий Чуйков, так тот…
— Наш, наш, — передразнивает чернявого трескучий бас где-то близко у Комиссарова стола. — Он так же и каш… Только про то мы не могем знать, где теперича он.
— Была бы жратва, — тонюсеньким голосом начал кто-то, но на него зацыкали.
— Ты про жратву не болтай, — угрюмо оборвал его Семушкин. Он потер бороду и добавил: — А все же, братцы, про нас знают. Тут и говорить не об чем. Ежели бы не знали да не ведали — «кукурузников» не посылали бы.
— Эх ты, жердина еловая, — проскрипел верхний. — Если бы да кабы, во рту выросли бы грибы.
— Знаешь, браток, — поднимаясь, грозно прошипел дядя Никита, — ты меня не учи! Я знаю, что говорю, дрючок осиновый! Сам комиссар сказал, что нам будет подмога.
— Комиссар, — ехидно протянул верхний. — Для чего же он документы изничтожает? Жди подмогу… Что она, эта подмога, пташка перелетная? Чив-чив — и через Волгу к нам, да?
— Заткни ты ему, Семушкин, скворешню, — опять вмешался Ситников. — Ишь заюлил, как бес перед заутреней.
— Эх, братцы, да разве я со злобы какой говорю, — ведь сил моих нетути-и…
— Давно бы так, а то тянет душу, как заупокойную заладил, — примирительно сказал Ситников.
