Это как под водой: уже перехватывает дыхание, а до поверхности еще страшно далеко. Вот, значит, каков он, конец?
Судороги скрутили так, что голова бьется об урну.
А выплыть надо. Выплыть наверх, даже если кажется, что сил уже нет. Не хочу умирать. Да помогите же кто-нибудь, ради бога!
Заорать бы на весь этот пустой переулок, еле освещенный тремя фонарями из десяти. Заорать урнам, грязной витрине, темным окнам полуподвальных квартир. Вокруг него на углу самая темень. Только гудит неисправная лампа.
Или это в нем самом? В голове? Отсветы прожекторов с метростроевской площадки неподалеку. Полнеба закрыто щитами от падающей штукатурки. Вонь отбросов. И мерзкая кровавая пена на губах.
Да помогите же, черт вас подрал! Расселись у своих телевизоров, по постелям залегли.
Снова не хватает воздуха. И нет сил выдавить хотя бы звук.
А как я сюда вообще попал? Какая-то витрина, раньше, наверное, здесь магазин был. Воняет затхлой мочой. Выходит, когда я перебрал, они меня на улицу выволокли. Чтобы менты не разнюхали про ту берлогу, если я окочурюсь. Подонки! Неужто даже врача не вызвали? Ну, скоты! Могли бы хоть «скорую». Уж здесь-то им чего бояться? Дебилы! Сейчас небось ждут не дождутся, когда я подохну. А так — все шито-крыто, кто разберет, откуда я взялся. Моя здоровенная бутылка с болтушкой — клевое наследство. На месяц хватит!
Постукивание каблучков. Как SOS радиста.
Михал попробовал приподняться, но подломились руки. И он ударился затылком о булыжники мостовой.
Проклятье! Надо выкатиться под ноги этим мини! Небось с речного трамвайчика или с дискотеки пилят. В такую ночь без провожатых?
Хихиканье.
Он смог выдавить громкий, нечленораздельный хрип.
Смех владелиц каблучков мгновенно стих. Две пары ножек, похоже, успели неплохо загореть, замерли, как четыре точеных столбика.
Ради бога, ну сделайте же что-нибудь!
Голоса нет. Сипение. И мучительные попытки сделать вдох.
Я умираю, снова зазвенел в мозгу сигнал тревоги. И вдруг его сжало так, что брызнули слезы. Тело скрутило в комок, колени уперлись в подбородок, пальцы судорожно вцепились в ноги. Икры и бедра — сплошной огонь.
Господи боже ты мой!
Боль в легких не стихает. Да и как тут вдохнешь, если колени сдавили грудь.
Еще чуть-чуть — и отключусь. А потом — все.
Он откинул эти проклятые ноги куда-то прочь от себя.
— Да он пьяный, пошли, — прозвучало где-то над левой мини-юбкой и белой майкой с голыми подмышками. Грудь без лифчика, длинные черные волосы, на лице — ужас.
