— Я понимаю, — ответил Билли. — Ты имеешь в виду себя, Хейди и Трех Гномов из клиники Глассмана. Все вместе вы отправляете меня в санаторий «Саннивейл», где я научусь плести корзинки.
— Брось ты эту мелодраму, Билли! Она не меньше беспокоится о Линде, чем о тебе.
— Мы оба волнуемся за Линду, — сказал Билли. — Я и за Хейди волнуюсь. Конечно, бывают моменты, когда я на нее зол, но в целом по-прежнему люблю ее. И потому беспокоюсь. Так что она в какой-то степени ввела тебя в заблуждение, Майкл.
— Не знаю, о чем ты говоришь.
— Ясно, что не знаешь. И объяснять тебе не собираюсь. Она может тебе рассказать, хотя сомневаюсь. Хейди хотела бы забыть все, что случилось. Она могла бы излить тебе душу относительно некоторых упущенных деталей. Скажем так: у нее тоже есть свой комплекс вины. Кстати, если прежде она выкуривала пачку сигарет в день, то теперь выкуривает до двух с половиной.
Долгая пауза, потом Майкл Хаустон вернулся к своему обычному припеву:
— Что бы там ни было, Билли, но психиатрические тесты, поверь мне, в твоих же интересах и в интересах…
— Прощай, Майкл, — сказал Халлек и аккуратно положил трубку.
15. ДВА ТЕЛЕФОННЫХ РАЗГОВОРА
Оставшуюся часть дня Билли провел, вышагивая взад и вперед по прохладному кондиционированному дому, бросая взгляды на отражение своего нового облика в зеркалах и полированных поверхностях.
То, какими мы себя видим, гораздо в большей степени, чем мы полагаем, зависит от нашей концепции нормального телосложения.
Ничего утешительного в этой идее он не нашел.
Моя самооценка зависит от того, насколько я воздействую на окружающий меня мир. Что же получается? Если мистер Т. ходит по улице, держа под мышкой труд Эйнштейна, от этого он выглядит важным человеком, ученым. Но разве в самом деле он становится от этого лучше?
Идеи Т. С. Элиота звучали в голове, как эхо далекого воскресного колокола. Нет, я не это имел в виду. Не это.
То, как мы воспринимаем реальность, гораздо больше, чем мы полагаем, зависит от нашей оценки собственного телосложения.
Да, реальность, — пожалуй, ближе к истине. Когда видишь, как тебя стирают фунт за фунтом на нет, подобно тому, как стирают с черной доски сложное уравнение — строку за строкой, на твое восприятие реальности это здорово влияет. Твоей личной реальности и всей в целом.
Он был толстым, жирным, как свинья. Потом стал плотным, потом нормальным (если такое понятие вообще существует), потом худым. Но теперь худоба переходила в новое качество, которое можно назвать «тощий». А что дальше? Дистрофик, истощенный, скелетообразный? дальше уже и вообразить было нечего.
