— Ты поговоришь с ним? Ну, хотя бы попытаешься?
— Если его доктор позволит и если он сам пожелает поговорить со мной, то — да. Но, Билли, эта твоя галлюцинация…
— Никакая это не галлюцинация, черт побери! Ради бога, не кричи. — Билли закрыл глаза.
— Ну хорошо, хорошо, — успокаивающим тоном отозвался Хаустон. — Эта идея — скажем так? Я только хочу сказать, что эта идея не поможет твоему состоянию. Более того, возможно, она и есть корень зла, источник психоанорексии, если ты в самом деле болен этим, как утверждает доктор Юнт. Ты…
— Хопли, — перебил его Билли. Лицо покрылось потом, и Билли промокнул его платком. Вспомнил вдруг облик Хопли, лицо, которое перестало быть лицом, превратилось в рельефную карту ада. Кошмарные опухоли, сочащаяся влага и невыразимый звук, когда он ногтем поскреб щеку.
Снова последовала долгая пауза со стороны Хаустона.
— Поговори с Данкеном Хопли. Он подтвердит…
— Невозможно, Билли. Данкен Хопли покончил с собой два дня назад. Он застрелился, пока был в клинике Глассмана.
Халлек крепко зажмурил глаза и закачался, стоя на ногах. Почувствовал себя так, как в тот момент, когда возобновил курение. Ущипнул себя за щеку, чтобы не упасть в обморок.
— Тогда ты знаешь, — сказал он, не раскрывая глаз. — Ты знаешь или кто-нибудь знает, кто увидел его.
— Грэнд Лоулор видел его, — сказал Хаустон. — Я с ним говорил сегодня.
Грэнд Лоулор. Какой-то момент испуганный запутавшийся разум Билли не сработал. Показалось, что Хаустон сказал что-то другое. Потом дошло. Грэнд Лоулор был окружной врач, производивший вскрытия. Вспомнил, что Грэнд Лоулор пару раз выступал перед судом в качестве свидетеля.
Мысль об этом вызвала иррациональное желание хихикнуть. Халлек прикрыл трубку ладонью: не дай Бог, а то Хаустон утвердится во мнении, что он, точно, сошел с ума.
А тебе бы очень хотелось поверить в мое безумие, верно, Майкл? Потому что, если я не в своем уме и начну болтать о твоей бутылочке и маленькой костяной ложечке, никто ведь мне не поверит, верно? Ну конечно же.
Желание хихикать прошло.
— Ты спросил его…
— О некоторых деталях относительно смерти? Естественно. После истории ужаса, которую ты выдал своей жене, я специально поинтересовался. — Голос Хаустона обрел ехидный оттенок. — Ты должен быть мною доволен, Билли. Когда он меня спросил, почему меня это интересует, я держал язык за зубами.
— И что он сказал?
— Что внешность Хопли выглядела скверно, но уж никак не тот ужас, что ты описывал Хейди. То, что сказал Грэнд, скорее напоминает мне рецидив взрослых угрей, от которых я лечил Данкена, начиная с 1974 года. Они у него вызвали депрессию. И это понятно. Нашествие угрей на лице для взрослого мужчины — большая психологическая травма, возможно, одна из сильнейших.
