Верховный жрец Мем-Молитва не удостоил Астарта ни словом, ни взглядом, проследовал до угла храма, под которым уже была вырыта яма.
— Мем! — крикнул Астарт. — Тебе мало скифа, которого вы вчера принесли в жертву?
Мем резко обернулся, не выпуская кувшин из рук.
— Ты нарушаешь порядок. Уйди! — И опять глаза его зло сверкнули, он движением головы показал куда-то поверх крепостной стены. — Тиряне тоже приносят жертвы, много жертв. Они отдают богу первенцев самых уважаемых семейств… Каждый смертный волен отправить свое чадо Ваалу через огонь, а у нас не было младенцев, кроме этого… Уйди и смирись, несчастный!
— Ну, Мем! — яростно прошептал Астарт.
За спиной Верховного жреца тотчас схватились за мечи рабы-богомольцы.
Рабы нестройно запели гимн Мелькарту. Мем подошел к яме, встал на колени и бережно опустил кувшин на дно… Яму зарыли голыми руками, потом продолжали славить бога, умоляя его принять жертву. Вместе со всеми пел египтянин, сжимая в кулаке горсть земли и вглядываясь в небо.
Астарт запрокинул голову и зашептал в ужасе:
— Господин мой Мелькарт… зачем тебе это?!…На площади в звенящей тишине стояли тысячи вооруженных тирян, царских дружинников и ополченцев. К осажденной крепости приблизился сухопарый жрец в лиловом пурпуре. И рабы, и тиряне затаили дыхание: перед восставшими стоял Верховный жрец Тира, царский родич, имени которого, начертанном на папирусах и кедровых дощечках, поклонялись как чудодейственным святым мощам, способным воскресить умершего и покарать самого могущественного врага.
Над площадью прозвучал сильный голос, прокатившись многократным эхом в затаившихся кварталах:
— Проклинаю всякого раба, поднявшего меч на господина! Отныне ни днем, ни ночью не знать вам покоя! И мучиться всякому по ту сторону стены от страшных язв, ниспосланных Владыкой моря, Неба и Пылающего Светила!
Жрец взмахнул широкими рукавами, закрепив магическим жестом страшное проклятие.
Первым отбросил меч, словно он был раскаленным, раб, по прозвищу Мем-Молитва.
Он залился покаянными слезами и бросился вниз головой со стены.
Хромой протяжно застонал.
— Все кончено! Все пропало! О боги…
Эред молился, подняв к небу бледное, искаженное страхом лицо, и меч валялся у его ног.
Паника захлестнула весь гарнизон осажденной крепости: рабы Тира всегда были набожнее своих господ. Теперь у них отнято все. Пропала последняя соломинка тонущих — бог. Как ты страшен, тирский купец, в своей мести!
— Астарт… — прошептала Ларит, прижавшись к его плечу.
