— Александр Сергеевич, дорогой, как я рада вас видеть! — ухватилась она обеими руками за мою протянутую руку.
Что поделаешь, своих бывших студентов всегда называешь на «ты» и забываешь, что женщине нельзя первому подавать руку.
С альпинистами и горнолыжниками я ездил на спортивные сборы на Кавказ, Тянь-Шань или Карпаты и всегда был с ними в самых дружеских отношениях.
— Спасибо, я тоже рад тебя видеть. Где ты? Как живешь?
— Да тут, в одном геологоуправлении. А вы всё в институте?
— Все там, все по-прежнему.
— Ездите в горы? — спросила она.
— Конечно, как всегда.
— Вы знаете, Александр Сергеевич, для меня это самые лучшие воспоминания. Никогда не забыть, как мы были в первый раз на Карпатах, какое было солнце, снег, как было весело! Ну что теперь? Работа, работа... В поле не бываю, с работы домой, из дома на работу.
— Как твои дела семейные? — поинтересовался я.
— Да никак. Не вышла замуж, Александр Сергеевич.
— Что так? Ты такая стала интересная женщина, тебя прямо не узнать.
— А.. — махнула она рукой, — ладно! Расскажите, что нового в институте.
В институте ничего нового не было, и мы стали вспоминать студентов ее курса. Кто где, чем занимается, куда уехал. И тут я наконец вспомнил ее имя — Соня Мешкова. Ну да, Соня, которая храпела.
Тогда на Карпатах мы жили не на турбазах и не в гостиницах, а снимали комнату в каком-нибудь частном доме. Готовили по очереди, а спали на полу в спальных мешках, все в одной комнате — и ребята, и девушки, и я, их тренер. Бывало, еле укладывались, так было тесно, а переворачивались ночью на другой бок по команде. Если кто опоздал улечься, то ложился прямо поверх товарищей и потом постепенно как-то втискивался. Соня была очень застенчива, и над ней подшучивали, всячески ее разыгрывали. Однажды ребята договорились, что как только Соня уснет, будить ее и говорить: «Соня, не храпи!» А она вовсе и не храпела. Но ужасно смущалась, ложилась рядом с подругами и просила их сразу толкнуть ее, как только она захрапит. Шутка эта всем очень нравилась, ею несколько злоупотребляли, но остановить ребят было трудно. Нет-нет да кто-нибудь крикнет: «Соня, не храпи!» — и тут же в ответ ему гомерический хохот.
— Ну как ты, не храпишь больше? — спросил я.
— Ой, Александр Сергеевич, вы помните?!
— А как же?
— Вы не представляете себе, как я мучилась. Чуть с ума не сошла. Мама меня успокаивала, говорила, что я не храплю, что это я все выдумала. Я с тех пор так боюсь... Я из-за этого и в поле не стала ездить. И вообще...
